Удравшая от оборотня

— Спасибо, — развернулась и обняла Влада за шею. — Ты что ходил в ювелирный магазин после каждой нашей встречи?

— Почти. Я буду тебе благодарен, если подарки бывшего носить перестанешь, — хмыкнула.

— Хорошо, — знал бы он, что Иван мне, если что и дарил на праздник незаблаговременно, то какую-нибудь сковородку для своих любимых блинчиков. Рассказывать о скупости почти бывшего мужа-неудачника не стала.

— После ЗАГСа заедем в один салон. Я там присмотрел несколько симпатичных помолвочных колечек, но побоялся ошибиться с размером.

— Хорошо, — согласилась, не собираясь мужчине запрещать баловать меня. Аккуратно сложила украшения в сейф.

— Я видел в шкафу зеленое платье, — неожиданно произнес Влад, — к нему отлично подойдет изумрудный комплект, — с явным намеком произнес он. Похоже, ему нравилось говорить об украшениях намного больше, чем мне. Только вот вспомнив, во сколько мне вчера обошлось это зеленое платье, отказалась от идеи снова порадовать мужчину, нацепив изумрудный гарнитур. По-хорошему, снять брильянтовые дорожки тоже стоило.

— Они выглядят очень дорого. Такое страшно носить, — нашла шикарную, на мой взгляд, отговорку. Мне, вообще, хотелось закрыть сейф и, раз разбудил, одеться и пойти куда-нибудь позавтракать. Радовать Влада утренней стряпней тоже никакого желания не было. Я долго не хотела себе признаваться, но чувствовала себя неловко рядом с ним в такие моменты. Ведь пока речь не заходила о деньгах, я забывала, что мы с ним из разных социальных слоев… очень из разных.

— Не дороже денег, — фыркнул он, совсем испортив мне настроение. — Что не так, Злата?

— Все нормально.

— Ничего нормального в твоем кислом выражении лица нет.

— Сколько стоит этот изумрудный гарнитур? — вдруг спросила.

— Полтора миллиона, — отмахнулся Влад. Сглотнула. Полтора миллиона рублей против полторы тысячи за платье. Разница в тысячу раз впечатляла. Глупо надевать такие дорогущие украшения с такой одеждой, а другой у меня просто не было. Рука сама потянулась к правой серьге. — Не знаю, о чем ты сейчас думаешь, но заканчивай с этим, — строго произнес оборотень. — Деньги — не та тема, которую я хотел бы обсуждать. Я уже тебе говорил, Злата, дороже и ближе у меня никого нет и уже не будет. Все, что есть у меня, твое. Ты стала частью меня, понимаешь? Не будет тебя, не станет меня.

— Перестань нести эту высокопарную чушь! — бросила резче, чем хотелось. Но слушать в очередной раз, что он умрет без меня, не было никакого желания.

— Это не чушь, куколка. Ты моя официальная пара. Мало кто из оборотней выживает, потеряв свою истинную.

— И что это значит?

— Смерть. Это не какие-нибудь напыщенные речи. Оборотень, потеряв свою избранную, как правило, уходит вслед за ней в течении следующего полугода. Некоторые, конечно, выживают. Но это скорее исключение, чем правило.

— То есть, если ты умрешь, то я… — попыталась осознать только что сказанное. — И ты молчал?! — взорвалась. Я любила жизнь! Не собиралась умирать, если что-то случится с Владом. Он не предупредил о таких серьезных вещах, поставив мне метку…

— Нет! — экспрессивно бросил в ответ. — Тебе будет плохо, — чуть помолчав и понизив голос, добавил:

— Очень плохо. Ты ведь не человек, Злата, но в тебе недостаточно нашей крови, чтобы последовать за мной, — вот он опять вспомнил про кровь оборотней, которая якобы текла в моих венах. Кстати, этой темы мы тоже не касались во время нашего небольшого отпуска.

— Я не понимаю, как ты смог понять, что во мне течет ваша кровь.

— Это сложно объяснить, я просто знаю это. Тема довольно сложная, но раз зашла речь… Я ведь тебе все равно собирался рассказать. Оборотни никогда не бросают свое потомство. Если такое происходит, ребенок все равно остается в стае и кто-то берет над ним опекунство. Ты исключение. Твои родители не были чистокровными оборотнями, но в тебе достаточно нашей крови. Нашей, слышишь, Злата? Именно нашей! Я не могу сказать точно. Скорее всего, четверть или чуть меньше, потому что, начиная где-то с одной восьмой, уже не разберешь.

— Так много? — удивилась. Это ведь получалось, что кто-то из моих родителей или сразу оба должны были быть полукровками.

— Я был сам удивлен, поэтому перед нашим отъездом дал указание выяснить все возможное по поводу твоего удочерения. Уже пришел ответ. Я, кстати, изучал отчет о поисках твоих настоящих родителей, когда приключилась эта история с домработницей.

— И? — затаила дыхание. Я всю жизнь не могла понять, как так можно не любить собственного ребенка. С раннего детства ощущала свою ненужность в семье, а теперь хотя бы понимала причину — я приемный ребенок. Странно, что они не установили опеку, а именно удочерили, так хотя бы выплаты получали…

— Никакого удочерения не было. Похоже, детей просто перепутали в роддоме, — ответ ошеломил.

— Как?!

— Пока не знаю, но я это обязательно выясню.