Удравшие из ада

– Ага, очнулся, – песня прервалась, и в поле зрения студента появилась голова Вагонетки, чьи мутные глаза смотрели в разные стороны. – Мы уже подумали, что не очухаешься, и начали праздн… горевать, в смысле. Молочка не хочешь?

При воспоминании о выпивке студента передернуло.

– Нам пора в путь, – послышался издалека голос вампира.

– Я не могу идти, – прошептал Типус Вдамс, с некоторым трудом переходя в сидячее положение.

– Вай-вай, и не надо никуда идти, – из-за кибиток появился до отвращения бодрый Ах-Мехмед. – Мы же вчера договорились, помнишь? Что ты остаешься, чтобы работать евнухом у меня в гареме…

Трое спутников уставились на Типуса Вдамса так, словно он превратился в розовую морскую свинку.

– Э… чего?.. ну да… – проговорил студент, тщетно пытаясь сложить из имеющейся в памяти мозаики хоть какое-то подобие связной картины.

С таким же успехом он мог забивать сваи маникюрными ножницами.

– Ты уверен в своем решении? – вкрадчиво поинтересовался Гемоглолюб.

– А что, работа не тяжелая… – сказал Типус Вдамс, которому удалось кое-что вспомнить. – Бесплатное медицинское обслуживание, девушки опять же всякие…

– И если он останется тут, мои ребята тоже останутся тут, – Ах-Мехмед махнул рукой в ту сторону, где дюжины полторы мрачных бородатых типов с саблями без особой спешки седлали верблюдов.

Горшо Пуст подавился рвущимися с языка возражениями.

– Хм? – заметил вампир. – А почему бы и нет?

– Ах, если бы сбылась моя мечта, другая жизнь настала бы тогда… – заголосил Вагонетка, прижимая к себе кувшин.

Гному на происходящее было глубоко наплевать.

– Решай сам, – сказал вампир, покосившись на студента, а Ах-Мехмед улыбнулся широко, точно собирающийся наехать на пешехода автобус.

– Я… вы понимаете, – интуиция была свойственна Типусу Вдамсу примерно в той же степени, в какой умение плавать – кирпичу, но в этот момент студент заподозрил какой-то подвох. – А если я захочу продолжить обучение в университете?

– Вай-вай, евнух не должен быть образованным, – убежденно проговорил Ах-Мехмед. – Он должен быть наблюдательным.

– Ладно… я согласен.

– Тогда мы уходим, – Горшо Пуст вытряс из бороды остатки вчерашнего кебаба и поднялся. – Вагонетка, брось ты этот кувшин.

– Может взять как сувенир. Для дорогих гостей ничего не жалко, – и Ах-Мехмед в очередной раз показал, что запас улыбок у него достаточно велик.

Вампир, председатель Клуба любителей реальности и пошатывающийся Вагонетка покинули оазис и зашагали по песку. Вскоре их фигуры скрылись за похожими на верблюжьи горбы барханами.

– Пойдем, – деловито проговорил Ах-Мехмед. – Чтобы стать настоящим евнухом, тебе предстоит пройти через одну небольшую формальность…

– Без этого не обойтись?

– Вай-вай, никак.

Типуса Вдамса завели в одну из кибиток, там что-то звякнуло, раздался негромкий смешок, треск рвущейся ткани. А затем кибитка породила дикий, полный ужаса вопль, от которого кроны пальм слегка качнулись, а верблюды на мгновение повернули надменные морды.

Услышавший его Гемоглолюб злобно и ехидно улыбнулся.

Нечто сияющее и стремительное, похожее на крылатую, осыпанную золотой крошкой змею, мчалось над пустыней.

Солнечный Дракон шел по следу.

Он чувствовал, что цель близка.

Вера способна двигать горы.

А еще избавлять от перхоти, излечивать простуду, превращать подкрашенную воду в сильное лекарство и наполнять карманы священнослужителей приятно звенящими монетами.

Проще говоря, вера очень сильно искажает реальность. Каждый искренне верующий является чем-то вроде черной дыры, тянущей на себя не гравитационное, а вероятностное поле Вселенной и неосознанно перестраивающей его по своему вкусу и желанию.

В не до конца реальных мирах ее воздействие заметно очень сильно.

Вася Пукин истово верил в то, что Волшебный Лес, где спрятаны Могущественные Артефакты, не может быть опасен для Спасителя Мира, поэтому в его реальности чудовищ в Пуще не существовало.

Вася замечал, конечно, шевеление веток и трепет листьев, но объяснял их просто – в Волшебном Лесу листья и должны шевелиться сами по себе. А самые разные чудовища, хищные, зубастые и когтистые, ядовитые и коварные, способные в одиночку справиться с танковым батальоном, бросались на бредущего через лес человека – и с удивлением пролетали сквозь него.

Челюсти зря клацали, когти прорезали воздух, а яд тратился впустую.

Разочарованные и обиженные страшилища отставали от человека и начинали драться между собой.

У одного карачуна, пытавшегося укусить человека за ногу на протяжении примерно километра, но лишь засорившего пасть хвоей, травой и поганками, случился нервный приступ.

Закончился он, правда, довольно быстро, вместе с жизнью самого карачуна, убитого соседями по экологической нише.

Васе же сильнее всего досаждали комары, слишком примитивные, чтобы обращать внимание на какую-то там веру, и собственные ноги, самым подлым образом гудящие и саднящие.

– Ага, – сказал гость с Земли, когда впереди открылась поляна. – Вот неплохое место, чтобы перекусить.

Посреди поляны располагалась самая обыкновенная печь, из трубы шел дым, а в устье виднелся поднос, уставленный румяными пирожками.