Уэйк Финнеганов

Иное весеннее наступление на высях Авраамовых могло бы произойти совершенно случайно, Фохтерундзер (ибо Бридабруд давно убедил брата быть похороненным семикратно, как убитый Киан в Финнатауне) не провел и трех монад в своей подводной могилке (что за скачки с вигилянтами и спиртовинные обеты под жареную ордаплю!) когда гнилованы, по обыкновению дрейфусованные, не зашагали ать два три, фарш ребята, Уденвинкель удала сигнал и прямокатька произвела потоп. Почему патрикей лишил его грюнетей? Потому что друйвы мусковали в дверь. Из обоих Кельтиберийских лагерей (хриняв дря начара и хримера ради, что обитатели обоих краев — Новой Южной Ирландии и Древнего Улада, синеморды и бледнокохи, в волнениях по поводу «По Папы» иль «На Папе» имери крюк борее ири мерее верикие мысри хрюк) исходили все условия, бедные коны и ныры в норы, каждый разумеется на чисто доступательном уровне ибо уроки вечности были поздоямно на их стороне всякий раз как вдари объявлялась Беллоны Черная Бездна которую раньше называли Улуайтов Вальтц (Охибо, до чего препроступно, процелоклятно и принемоглушно!) иные желая правильного прокорма в юные годы, другие будучи уже уловлены на благородных актах скользких карьер семьи ради и по камерам в связи с этим пребывая; но будучи достат истощенной, удавленная персона могла бы предложить любому, у кого бы она ни получала ветчин на тьмой подернутой равнине низкоцерковных подарков, даже того первого старого педара самолично и во плоти, поддрочайнейшего из воплощенных под ошипочными взорами какеготама на содержании повыше холма ибо там вращалось свободно и природно среди его противняков чувство, будто в зимующем описанным образом лице, названном Масса Еуака, который до этой своей полуобособленной жизни был известен бармицидными деньками, скрыта по словам повара меж зупом и пузом освобождаемая во всю длину форель, фланель и фортель, чего никто из рожденных ни мужем ни женой не могли словно крестовый бреб пожрав шестидесятикратнолетнюю дозу воблы за жизни день и множество мелюзги в минуту (о смесь великая, о имя дивное Гибетта!) чтоб оно служило как бы кормом тайно употребляемым путем сосания лососями из ловушки через его же смещенный жир.

Во те времена первого города названного именем уродливого Дундаблина дамы не избегали язычески проутюженных событий с которыми рядом родина обнарудивала редкостное родство с редькой, не облача ее словно ирики свои трупы в землянистые трубы, где надлежало бы ей тихо усопнуть с неясным наследством в охапке. Венеры были хихикотворно искусительны, вулканы громоголосно изрыгательны и вся женовидная вселенная тряслась непрерывательно. Да, любое человечий пример на ваш выбор в полудень или поже могла вынуть из мешка своего голого божка или даже пару (лубог! полубог-у-у!) и приятно с ним помолиться (или с ними обоими) каждая по своему вкусу, укусу и уксусу (типа). При том, что нет совсем как да, но откуда ж милочке знать где играют свадьбу! Амбар, берег моря, вагонет, где только нежно шепчут нет?.. Карета, кузница, тачка, ассенизационная водокачка?

Катя Крепо'к, вдова (тип-типа!), в те дни она творила для нас сельский пиззаж в дрериодромном спекотакле, прозрачный и видный — от прежнего хламоподобного дымообразного сырца из гранитного порфира с упаданиями при торгованиях, с благоуханными пуссиями, могдыханными суссиями, тухлыми пухлыми, воспаленными сопледействующими недопеде кудластыми, если не хуже — отправляя салмосемгиозную икру в ликующие сквозь кующие сковородки око'нец — вдова Крепо'к, а когда ее Хил Слабок ускользнул из-под каблука в клубок (тип-тип-тип!) обрела дела — она убирала весь почти что мусор за датский гульден доброго короля Хамлока, и хотя ее худооплачиваемая метла и мела, но мало и экономно и, согласно ее обнаженному утверждению, никаких там макадемических проходов для пробегов не бывало никогда по тем прежним усыпальным ночам, исключая дорожки многобосоногого Брайана Причипутна, окаймленной листвой вероники, белой кашки и еще бук знает щаво со щавелем, который исчез будучи вытоптан там, где избивали истца, а она удалилась, как подобает мусорщицам, каковою мусорщицей она и была, а ее свалка — у извилистой тропы в Порниксовом Парке (в те времена именовавшемся по изобилию в трещинах травянистого мха Мохрень Матовый, но позднее перетабубабукрекре в Похрень Патовый) окружая поле де из чащи головоре, где фейерве ох флахе нанялся с оре от дворцовых ут и ах то ту, кото оглу лу, вполне покрытое окаменелыми отпечатками ног, сапог, пальцев, локтей, казенных частей и т. п. последовательно заслужившими подробного описания. Насколь же нежнее тот времестный парадиз бузинного оскобления прикрыть ее лебхар от турсменных пылающих лап или хотя бы любовную записку, ею успев утраченную, по на Ма, чем если когда волнение уле, при уже где начались гонки: и четыре руки предусмотрительности уложат первое дитя согласия в последнюю колыбель благ влаг сладких влаг. Так скорее вдаль! И ни слова боле!.. Так поник пик ради дитяти… О люди!