Уэйн Гретцки

Но эти люди не поняли главного. Да, когда меня спрашивают: «Ты тренировался по четыре часа каждый вечер?» – я отвечаю: «Кажется так». Но теперь, вспоминая те годы, я понимаю, что то время, которое я проводил на катке, нельзя назвать тренировками. Если бы я тогда думал, что тренируюсь, я бы и не стал кататься.

Я катался просто для своего удовольствия.

Никогда я не думал: «Сегодня буду тренироваться четыре часа, потому что если я буду так делать, то попаду в НХЛ». Ничего такого мне и в голову никогда не приходило. Мы играли в хоккей. Именно играли, и игра доставляла нам удовольствие. Самое большое на свете. Были ребята, которые проводили на льду времени куда больше, чем я, но в НХЛ они так и не попали. Нельзя сказать: «Делай то и то, и ты обязательно попадешь в НХЛ». Я катался три-четыре часа и шел домой. Отец спрашивал: «Ну что, накатался?» «Да», – отвечал я, а назавтра шел на каток снова.

Но я плакал. Да, это правда. Когда болели замерзшие ноги. Каждый, кто бывал подолгу на холоде, знает эту боль. Когда ноги отходят в тепле, боль сумасшедшая. Но сейчас я вспоминаю не боль и слезы, а горячий шоколад и большие теплые руки моего отца. Он сжимал ими мои окоченевшие ступни, чтобы отогреть их…

Зато теперь я играю в НХЛ, зарабатываю хорошие деньги и у меня большие возможности. И некоторые люди говорят своим детям: «Делай так, как Уэйн Гретцки. Смотри, как он тяжело работал. Смотри, как он подолгу тренировался». Но не стоит копировать других. У каждого свой путь. Конечно, вы не попадете в НХЛ, если не будете тренироваться, но и нет никакой гарантии, что, бесконечно тренируясь, вы станете игроком НХЛ.

У меня много интересов, самых разных увлечений. Так, в свое время я вязал крючком. И неплохо получалось. Где-то я прочитал, что знаменитый вратарь Жак Плант увлекается вязанием, и решил попробовать. Связал маме сначала кошелек, а потом покрывало. (Не раз представлял себе, как какой-нибудь папаша говорит своему затурканному мальчишке: «Смотри-ка, Уэйн Гретцки вязал, и теперь он в НХЛ. Ну-ка, берись за крючок!»)

Я и сейчас пробую себя в самых разных областях. Мне это интересно. Я не потому пел в программе Пола Анки, что собираюсь стать певцом, не потому снимался в кино, что решил стать актером. Просто и то и другое было ново и любопытно. Ведь хоккей – это не вся жизнь. Я и дальше собираюсь попробовать себя во всем, что будет мне интересно. Тем более что наступит день, когда я уйду из хоккея, и мне нужно будет чем-то заняться.

А жизнь – все напряженнее, изматывает все больше. Я заметил, что становлюсь все менее терпеливым, все чаще раздражаюсь и огрызаюсь, и даже не на посторонних, а на родных. «Предохранитель выбивает» все чаще, и я знаю, что легче уже не станет.

И единственное место, где я могу полностью расслабиться… это лед хоккейной коробки.

Когда я играю в хоккей, я не думаю ни о чем, кроме игры. Я знаю, что есть немало игроков, у которых внехоккейные дела влияют на игру, портят ее, потому что они не могут отбросить, забыть свои проблемы и во время матчей. Для меня же лед – убежище. Иногда я даже посмеиваюсь над собой. Мне достаточно прийти в раздевалку, взять ракетку для пинг-понга, сыграть несколько партий, обмотать лентой четыре клюшки – и я забываю обо всем. Потому что потом я иду на лед играть. Там я буду делать только то, что мне нравится по-настоящему, и никто не будет приставать ко мне ни с чем другим. Это здорово. Игра – лучшее в моей жизни. А работа… Она идет следом вместе со всем остальным.

И все это сделали для меня мои родители. А ведь у них не было игры, чтобы хоть как-то передохнуть. Они взяли на себя самое трудное, а мне досталось самое легкое. Как Ким и Кейту, Глену и Бренту. Нам нужно было только играть. Деньги, форма, инвентарь, переезды – заботы обо всем этом брали на себя мама и отец…

Иногда я задумываюсь: а каким отцом будет Уэйн Гретцки?

Нет, мой сын не покинет дом, когда ему стукнет четырнадцать лет.

Недавно родители одного двенадцатилетнего парнишки хотели отправить его в Торонто для занятий хоккеем. Мой отец сказал, что Ассоциация детского хоккея Онтарио не даст на это согласия, и, к счастью, оказался прав. Думаю, дело прежде всего в том, ради чего родители отправляли своего сына из дома. Если только для того, чтобы он стал профессиональным хоккеистом, то они заслуживают осуждения. У меня было по-другому. Меня родители отправили из дома как раз для того, чтобы я мог жить нормальной жизнью. Они рассуждали так: если ему суждено стать профессиональным хоккеистом – хорошо, но главное, чтобы из него получился хороший человек.

Нельзя отсылать из дома своего ребенка. Нельзя сказать своему сыну, сколько бы ему ни было лет: «Езжай, учись на профессионала».

Когда мне было четырнадцать лет, я думал, что уехать в Торонто – самая распрекрасная вещь на свете. К счастью, оказалось, что для меня это был действительно лучший выход. Но если бы я мог начать свою жизнь вновь, я бы сделал так, чтобы у меня была возможность жить дома до девятнадцати…