Открыв дверцы, он задумался. Перед ним на полках лежало множество аккуратнейшим образом разложенных предметов, которым уместнее было бы находиться в чулане или на кухне, нежели в кабинете старшего клерка банка. Здесь были щеточки, металлические проволочные натирки, полировалки, мягкие тряпочки для вытирания посуды. В баночках хранились различные смеси и порошки для очистки котлов, казанков и кастрюль от нагара.
Мистер Колдрон выбрал тонкую длинную щеточку, похожую на зубную, насыпал на нее немного белого порошка и, расстегнув пуговицы на пиджаке, жилетке и рубашке, засунул щеточку под одежду и начал с удовольствием чесать себе бок.
— Да, не к добру, — с довольной улыбкой проговорил толстяк, достав щетку. Она вся была покрыта сажей.
За спиной мистера Колдрона вдруг раздался скрип, и он испуганно поглядел на дверь. Ручка поворачивалась.
— Кто там?! — воскликнул он, поспешно застегиваясь и пряча щеточку. — Не входить!
Дверь распахнулась. В коридоре почему-то не горел свет. В кабинет клерка поползли клубы дыма, похожие на черные щупальца. Как будто в коридоре перевернули огромный котел, в котором до того варилась какая-то бесформенная тварь, состоящая из смолы и сажи.
— Неужели? — раздался ехидный голос из темноты прохода. — Так уж и не входить?
В кабинет медленно вошел человек в темно-зеленом пальто и шляпе. С легким прищуром он глядел на ошеломленного клерка. Мистера Колдрона застали врасплох, хотя, стоит признаться, появление
— Сэ-эр? — клерк отшатнулся. Его побегу помешал собственный стол, предательски возникший за спиной. — Вы пришли сюда, чтобы…
— Чтобы.
С угрожающей усмешкой мистер Ив обошел клерка, сел в его кресло и закинул ноги на стол. Разложенные там бумаги тут же намокли.
— Вы… — сбивчиво начал толстяк, протирая пот на лбу платочком; сейчас он чувствовал посетителем себя. — Чему обязан? Я вас уверяю…
Мистер Ив презрительно оглядывал кабинет. Да, это было идеальное место для такого типа, как Колдрон. Темные деревянные панели стен, огромный стол, вешалка с угольным пальто и котелком, а также напоминающий железную деву несгораемый шкаф. И еще стеллажи, уставленные коричневыми папками. Чернила, печати, пресс-папье, батареи остро отточенных близнецов-карандашей. И посреди всего этого стоит сам Колдрон, одинокий и подавленный. И весь его вид выражает недоумение и страх. Именно те эмоции на обрюзгшем толстом лице, которые мистер Эвер Ив и ожидал увидеть.
— Оказывается, ты не просто канцелярская крыса, Котел, — угрожающе проговорил мистер Ив. — Ты еще хуже — ты
— Я вынужден… — залепетал банковский клерк. — Я вас не понимаю.
— О, все ты прекрасно понимаешь! — посетитель гневно сузил глаза. — Ты предал меня.
— Что вы такое говорите?! — ужаснулся толстяк.
— Не нужно отпираться, и, сделай одолжение, просто прекрати так потеть, — с отвращением на лице попросил мистер Ив. — Выглядишь мерзко.
И действительно — клерк весь блестел от пота.
— Я… я… мы здесь… я очень занят, знаете ли… — Толстяк внезапно взял себя в руки. Голос его обрел уверенность, фигура немного распрямилась. Он даже позволил себе потеть чуть поменьше. — Вы бы предупредили заранее, что соизволите навестить. Нехорошо так вот, внезапно… Записались бы у секретаря, мы бы назначили день и время…
— Ты предлагаешь
— Да, вы знаете, порядок есть порядок, — затараторил мистер Колдрон как заведенный. — Все мы части одной машины. Все мы части
— Хватит! — оборвал толстяка посетитель. — Неужели ты думаешь, что я пришел сюда терять время? Или что со мной пройдут твои бюрократические штучки?
Банковский клерк затрясся. Его лицо даже будто бы пошло волнами.
— О, нет-нет, что вы, — нерешительно начал он. — Я просто…
— Давай сюда. Немедленно. Пока я сам не взял.
Мистер Колдрон попятился, пот начал стекать с его лба столь обильно, что идеально выглаженный стоячий воротничок рубашки тут же намок и уныло опустился.
— Но я не понимаю… — начал клерк заплетающимся языком. — Цель вашего визита мне никак не ясна… Я все ломаю голову, но…
— Ты все прекрасно понимаешь, Котел, — угрожающе проговорил мистер Ив. — И ты знаешь, зачем я пришел.
— Инспекция? — в ужасе проговорил клерк. Для него в этом слове заключались вся боль и все страдания этого мира.
— Наказание, — исправил его посетитель.
— Но за что?
О, он прекрасно знал за что.