Уэлихолн

— Проклятая кейлех, — повторил голос, и на этот раз Виктор уловил в нем бесконечную тоску — обладатель голоса о чем-то сожалел, как может сожалеть лишь тот, кто совершил роковую ошибку. — Заманила… Заманила… Я выпью твои глаза, проклятая кейлех. Я выпью их, как сырые вороньи яйца.

Шепот, казалось, звучал из камина, и Виктор на мгновение вроде бы даже увидел в его глубине сгорбленную фигуру.

Виктор проглотил вставший в горле ком и двинулся к камину. Приблизившись, он со смесью облегчения и разочарования увидел, что фигура в выложенной кирпичом черной утробе — это всего лишь причудливая тень от покрытой сажей решетки и стойки с кочергой.

— Где вы? — спросил Виктор, развернувшись и вновь окинув комнату быстрым взглядом. — Что вам нужно?

— Проклятая кейлех, — ответил голос. — Проклятая кейлех. Пусть выпадут все твои огненные волосы и свечные зубы. Из волос я сделаю себе шарф, а из зубов — серьги. Проклятая кейлех…

Голос, судя по всему, говорил сам с собой. И шел он совершенно точно не из камина. В призраков Виктор не верил, но этот дом… да, этот дом был таким старым и мрачным, что здесь могло поселиться что угодно. Когда Виктор был маленьким, ему порой казалось, будто за ним по пятам кто-то ходит, — притом что ходить было некому. Сами собой скрипели половицы, открывались и закрывались двери. Окно в комнате, хоть и должно было быть заперто, имело скверную привычку вдруг распахиваться. Особняк Кэндлов жил своей жизнью…

И все же прежде Виктор никогда не слышал, чтобы по дому бродил ничейный, отделившийся от хозяина, голос. А между тем шепот этот, как ни странно, его не пугал — он просто хотел разобраться, в чем тут дело.

«Всему этому есть логичное объяснение, — заверил себя Виктор. — Его просто не может не быть…»

Застыв посреди комнаты, он спросил:

— Вы еще здесь?

— Кейлех… — сказал голос.

Виктор никак не мог взять в толк: то ли это имя, то ли всего лишь слово на незнакомом языке. Но то, что за ним кроется нечто важное, он уже догадался, учитывая, сколько раз оно было произнесено.

«Нужно… нет, я просто обязан записать его!»

Виктор бросился к саквояжу и достал оттуда рабочую тетрадь, чернильницу и ручку.

«Кейлех», — нацарапал он, а голос тем временем продолжал:

— Я сбежал от келлах, чтобы попасться в лапы к кейлех.

Виктор записал в тетради новое незнакомое слово и повернулся к камину. Ему снова почудилось, будто шепот раздается из него. Но он же буквально только что проверил: там никого нет!

— Келлах страшна, а я глупец.

Взгляд Виктора сполз с камина на стоявший рядом с ним старый комод темного дерева с фигурными медными ручками и резными львиными ножками.

«Гм…»

Он положил тетрадь и ручку, подошел к комоду и, затаив дыхание, распахнул дверцы. Если не считать постельного белья и пропахших нафталином занавесок, в комоде ничего не было. Разве что в уголке приютилась катушка алых ниток.

— Эй! Вы здесь?

В ответ тишина. Голос будто устал жаловаться.

Виктор ждал, но ничего не происходило. А любопытство меж тем все растекалось по его телу.

— Это не очень вежливо, знаете ли! Вот так заинтриговать, а потом взять и замолчать!

Всем было плевать на его чувства. Голос не отвечал.

Виктору стало обидно…

Тайна странного голоса вывела его из оцепенения, оборвала тяжелые мысли и заставила подняться на ноги. И что теперь? Ему предлагается просто все забыть? Нет уж, он не может бросить эту тайну на полпути, так ничего и не узнав! Он должен все выяснить!

Виктор решил рискнуть.

— Кейлех? — спросил он, засунув голову в комод.

— Проклятая кейлех… — раздалось вновь.

Виктор так обрадовался, что резко распрямился, позабыв, что голова его в ящике. Больно стукнувшись, он извлек себя из комода.

Потерев макушку, Виктор еще раз произнес незнакомое слово, и незримый собеседник повторил свой предыдущий ответ. После чего смолк. Виктор понял: обладатель голоса слышит его, но говорит вовсе не с ним, а сам с собой.

Незнакомец заговорил снова, и на этот раз он соизволил сказать что-то новенькое:

— Нужно было бежать на кладах муир. Как я мог поверить, что холмы мне помогут?

Голос раздавался очень близко. Виктор отодвинул стоявшую на комоде вазу с давно завядшим сухим чертополохом. Ага, вот оно!

В стене за вазой обнаружилась небольшая кованая решетка: то ли воздуховод, то ли остаток древней печи. Он не помнил, была ли эта решетка тут раньше… Виктор схватил ручку и, торопливо макнув перо в чернильницу, записал новые слова.

— Кладах муир, — пробубнил он себе под нос, выводя буквы в тетради.

— Муир — сыто и голодно в одно и то же время, — сообщил голос, чем доказал теорию Виктора. Обе теории: незнакомец реагировал, но продолжал говорить сам с собой, и его шепот звучал из-за решетки. — Оно пожирает и выплевывает. Кейлех заманила Иарран Ри, предложив фион и фоскадх. Фоскадх. Фоскадх. Здесь нет фоскадх. Здесь лишь мбраих-денаис. Унижение и позор для Иарран Ри.