Уэверли, или шестьдесят лет назад

Хитроумный предводитель племени Ивора знал, каких преимуществ он может добиться от такого личного свидания Эдуарда с царственным искателем приключений. Незнакомый с утонченной вежливостью придворного обращения и придворных манер, в которых Карл Эдуард был исключительно изощрен, Уэверли почувствовал, что слова и ласка шевалье проникают в самую глубь его сердца и перевешивают все соображения осторожности. Такая просьба о помощи со стороны принца, образ которого и поведение, равно как и мужество, проявленное в этом своеобразном предприятии, в точности отвечали его представлениям о романтическом герое; такое лестное обращение с ним будущего монарха в обстановке древних покоев его предков, вновь обретенных силой его оружия, которым он замышлял совершить новые завоевания, — все это придавало Уэверли в его собственных глазах то достоинство и значение, которые он считал навсегда утраченными. Та сторона отвергла его, оклеветала и преследовала, а к этой, дело которой по предрассудкам воспитания и по политическим убеждениям его семьи было самым справедливым, он чувствовал непреодолимое влечение. Все эти мысли потоком устремились в его сознание, сметая все доводы противоположного характера, да и времени размышлять у него не оставалось, — и Уэверли, преклонив колено перед Карлом Эдуардом, отдал свой меч и душу на защиту его наследственных прав.

Принц (мы будем и здесь и в иных местах давать ему этот титул, каковы бы ни были невзгоды, навлеченные на него ошибками и безрассудствами его предков) поднял Уэверли с земли и обнял его с выражением благодарности настолько горячей, что она не могла быть притворной. Он также несколько раз поблагодарил Фергюса Мак-Ивора за то, что тот привлек такого приверженца, и представил Уэверли дворянам, вождям и офицерам своей свиты как многообещающего молодого джентльмена. По его смелому и восторженному присоединению к делу Стюартов, сказал он, они могут увидеть, как относится к ним английская знать в эту критическую минуту. Действительно, этот вопрос возбуждал значительные сомнения у сторонников претендента, и так как вполне обоснованное неверие в сотрудничество английских якобитов удерживало многих шотландских дворян от участия в борьбе на его стороне, а также убавляло смелости у тех, кто уже присоединился к его знамени, ничто не было более кстати для шевалье де Сен-Жоржа, как открытое заявление в его пользу представителя дома Уэверли-Онора, этого древнего гнезда кавалеров и роялистов. Такой результат Фергюс предвидел с самого начала. Он искренне любил Уэверли, ибо ни чувства, ни планы их никогда не приходили в столкновение, он надеялся видеть его супругом Флоры и ликовал по поводу того, что они объединились в одном предприятии. Но, как мы уже говорили раньше, он торжествовал при этом и как политик, видя, что к его партии примкнул столь видный сторонник; наконец, он оставался далеко не бесчувственным к той важности, которую он приобретал в глазах принца, оказав ему помощь привлечением Уэверли.

Карл Эдуард, со своей стороны, всячески старался показать своим сторонникам, какое значение он приписывает новому приверженцу, сразу же вступив с ним в доверительное обсуждение обстановки.