Уэверли, или шестьдесят лет назад

На ферме в Фастуэйте вся семья вскоре привязалась к Эдуарду. Он действительно отличался мягкостью и приветливостью характера, которая почти всегда вызывает ответную приязнь. В глазах этих простодушных людей ученость придавала ему вес, а грусть вызывала живое участие. Он уклончиво приписывал свое печальное настроение гибели брата, павшего во время схватки под Клифтоном; и в этом первобытном обществе, где родственные узы ставятся очень высоко, его постоянная печаль вызывала не удивление, а сочувствие.

В конце января по случаю счастливого бракосочетания Эдуарда Уильямса, сына его хозяина, с Сисили Джобсон, ему пришлось показать себя и с более веселой стороны. Наш герой не хотел омрачать своей грустью свадебное веселье двух существ, которым был так обязан. Поэтому он сделал все возможное — танцевал, пел, принимал участие в играх и был самым оживленным из гостей. На следующее утро, однако, он вынужден был подумать о более серьезных делах.

Мнимый студент богословия так понравился священнику, венчавшему молодую пару, что на другой день тот приехал из Пенрита с единственной целью — его повидать. Наш герой очутился бы в очень затруднительном положении, если бы пастору вдруг взбрела в голову мысль проверить его предполагаемые богословские познания, но, по счастью, ему было гораздо интереснее выслушивать и рассказывать всякие новости. Он захватил с собой две-три старые газеты, и в одной из них Эдуард натолкнулся на сообщение, которое так поразило его, что он стал совершенно глух ко всему, что преподобный мистер Туигтайт рассказывал о событиях на севере и о том, что герцог Камберлендский, по всей вероятности, скоро нагонит и раздавит мятежников. В статье говорилось примерно следующее:

«Десятого сего месяца скончался в своем доме на Хилл-стрит, Баркли-сквер, Ричард Уэверли, эсквайр, второй сын сэра Джайла Уэверли из Уэверли-Онора, и т. д. и т. д. Он умер после продолжительной болезни, усилившейся из-за неприятного положения, в котором он находился в связи с подозрением в государственной измене, которое вынудило его представить за себя поручительство на очень крупную сумму. Обвинение такого же рода тяготеет и над его старшим братом, сэром Эверардом Уэверли, главой этой старинной фамилии. Насколько нам известно, суд над ним будет назначен в начале следующего месяца, если только Эдуард Уэверли, сын покойного Ричарда Уэверли и наследник баронета, не предаст себя в руки правосудия. В этом случае, как нас уверяют, его величество всемилостивейше намерен прекратить всякое судебное преследование сэра Эверарда. По достоверным сведениям, этот несчастный молодой человек сражался на стороне претендента и участвовал в походе гайлэндских войск на Англию. Но после дела под Клифтоном 18 декабря прошлого года о нем ничего не было слышно».

Таково было содержание этой статьи, совершенно сразившей Уэверли.

«Великий боже! — мысленно воскликнул он. — Так, значит, я отцеубийца? Быть не может! Отец никогда не любил меня настолько, чтобы мнимое известие о моей смерти могло ускорить его конец. Нет, этого я допустить не могу. Я был бы безумцем, если бы хоть на мгновение поверил в этот ужас. Но я был бы хуже отцеубийцы, когда бы потерпел, чтобы какая-либо опасность угрожала моему благородному и великодушному дяде, который всегда был для меня более чем отец, если только такая беда может быть отвращена ценой любой жертвы с моей стороны».