Уездный город С***

— Для того, кто с его женой шашни крутил, имеете в виду? Договаривайте уже, — огрызнулся Меджаджев. — Знаю, что повёл себя дурно, да только не я их семью разрушил и поначалу ещё помирить пытался. Только к тому, что Серёга человек хороший, это никакого отношения не имеет! Мы с детства с ним дружили, учились вместе!

— И сейчас — тоже дружите? — задумчиво уточнил поручик.

— Сейчас — нет, мало общаемся, — нехотя признался арестованный. — Как институт кончили, так и разошлись почти. Сейчас только по рабочим делам, и то редко.

— Почему? Вроде бы в одном месте работаете.

— Так я больше на производстве, да еще по планерам, а он — по проектированию движителей, — пожал плечами Меджаджев. — Где нам пересекаться?

— Ладно, а, кроме него, кому вы вообще могли перейти дорогу? Хоть бы в той же степени, что Горбачу. Может, уволили кого из-за вас? Или повышением в должности обошли?

Титов ещё с четверть часа расспрашивал вещевика о его знакомствах и круге общения, однако ничего полезного для дела не узнал и никаких подозреваемых не получил. Меджаджев, в очередной раз показав себя человеком прямолинейным и бесхитростным, не сумел даже предположить, кто мог затаить на него зло. В его представлении, все разногласия решались на месте, вопросов ни у кого не оставалось, а люди делились на два сорта: гниль и отбросы, с коими вещевик не пересекался и коих было в мире меньшинство, и нормальные, честные. Попыток переубедить его Натан не предпринимал, только еще больше утвердился во мнении, что убить женщин этот человек не мог. Пришибить в приступе ревности или ярости — ещё куда ни шло, но и то сам бы первый виниться пришёл, снедаемый угрызениями совести. А вот эти все экивоки с ритуалами и обманными манёврами — всяко не про него.

Подмывало, правда, спросить, как эта слепая вера в окружающих людей сочетается с параноидальным нежеланием пускать этих самых хороших, неспособных на подлость знакомцев в дом без присмотра, но Натан сдержался. Указанная привычка явно имела болезненную природу, вызвана была нешуточным потрясением отрочества и мало относилась к прочим взглядам мужчины.

Про историю с дурачком он тоже со скрипом вспомнил и только после наводящих вопросов Титова, однако подробностей тех «похорон» назвать не сумел и уж тем более — тех, кто был с ним в тот день и кто ещё мог видеть эту сцену. И как Натан ни бился, выудить из Меджаджева хоть что-то полезное о том случае не удалось, так что как свидетель вещевик оказался бесполезен. Зато поручик еще больше укрепился во мнении, что задержанный невиновен.

— Куда мы теперь? — полюбопытствовала Брамс, когда подвал остался позади.

— В архив, конечно.

— В архив?! Но зачем?

— Изучать старинные планы города и его окрестностей. Надеюсь, нам это хоть что-нибудь даст, — искренне пожелал поручик.

— Ничего не понимаю, — Аэлита тряхнула кудряшками. — В архив-то зачем?! И почему вы так настойчиво интересовались этим подвалом?

— Всё довольно просто, — пожал плечами Титов. — Εсли принять за аксиому, что Меджаджев не убийца, а я не вижу причин этого не делать, то улики ему подбросили. А коль наш арестант столь подозрителен к гостям и уверен, что они не могли сделать этого обыкновенным путём, сверху, выходит, есть другая дорога. Я, наверное, не подумал бы об этом, построй отец Меджаджева такой погреб самостоятельно — всё же организовывать подкоп или другой какой ход ради подобной детали слишком долго и сложно. Но если подземелье осталось от прежних построек, то это уже совсем иной коленкор. Оно слишком основательно, слишком серьёзно сложено, это сразу бросилось в глаза, но тогда я не придал значения. А теперь думаю — не удивлюсь, если подвал этот является частью чего-то большего или по меньшей мере имеет некий тайный ход.

— Почему? — спросила девушка, заинтересованно поглядывая на спутника.

— Ну хотя бы… Вспомните, что там было, в этом подвале? Ну, кроме мебели, явно поставленной позже.

— Ничего? — пару мгновений сосредоточенно подумав, решила она. — Стены, скобы лестницы, земляной пол…

— Скобы лестницы — и всё, — повторил за ней Титов. — Причём скобы эти явно сделаны уже новыми хозяевами вместе с дырой в потолке. А в остальном, припомните, ведь потолок был цел, никаких признаков того, что прежде имелась другая лестница. Согласитесь, довольно нелепо соорудить такое надёжное, основательное подземелье, приложить к этому массу усилий — и не предусмотреть нормальный спуск. Обыкновенно в таких местах, насколько я себе это представляю, делается каменная же лестница. Может быть, довольно крутая и отвесная, но надёжная. Иначе зачем нужен такой погреб, если туда толком ничего не затащишь?

— А может, это не погреб? Может, так и задумано было, что нет ни лестниц, ни дверей? — с жаром предположила Брамс.