Уфимская литературная критика (сборник)

М. Яковлев успел засветиться перед широкой читательской аудиторией двумя яркими и поистине самобытными рассказами – «За 1 ч. 29 мин. и 27 сек. до…» («Истоки», № 16, 16–22. 04. 2003) и «Па-бап падаба-па-бап» («Истоки», № 31, 30. 07. 2003). Уже в самих названиях видно некое пост-постмодернистское изображение концептуально-текстовой виртуальности, преломленное сквозь призму авторско-рефлектирующего видения бытия.

Рассказ «За 1 ч. 29 мин. и 27 сек. до…» – классическая (любовно-криминальная?) драма в современном интерьере. Основные темы – любовь и смерть, и еще – роковая судьба. У писателя М. Яковлева богатый литературный язык, очень хороший слог (в особенности для автора еще столь младого возраста). Персонажи выписаны ярко, внятно, я бы даже сказал – выпукло, и достоверно. Мир персонажей не лишен своей психологической компоненты, как и не страдают от отсутствия философских намеков сюжетные линии. Пафос рассказа – трагический.

Интересен композиционный ход автора – повествование заключено строго во временные рамки. Время неумолимо ведет отсчет. Жестоковыйная слепая сила, а может… это демон смерти? И вот уже в конце сюжета появляется старуха с косой – глаза ее зорки, движения уверенны, а орудие убийства остро отточено. Герою не отвертеться, да он и не знает, бедолага, что приближается к краю своей экзистенции, за которым – пропасть небытия. А возможно – иного бытия (более важного? интересного? реального?).

Последние дни и часы жизни героя (но почему-то кажется, что к этому его вело сквозь всю жизнь нечто высшее и неподдающееся произвольному осмыслению) – похожи на путь самурая, где непреклонным законом выступают Предопределенность и Неотвратимость. Отсюда неслучайны в ткани повествования аллюзии с японской мифологией и в целом – со всей японской тематикой. Натан – нынешний вариант средневекового самурая «а-ля рус». А посему и финал его достаточно короткой жизни, закончившейся гибелью, – несмотря на всю свою трагичность, не вызывает удивления или неприятия. Это – свойственно самураю, который должен быть готов умереть в любое мгновение. Такой конец закономерен. И все же с чисто человеческой, житейской точки зрения развязка потрясает. «Племя, которому не больно умирать». С высоты (а может, со дна пропасти?) прошедших веков Яковлев вторит Петрарке. Что ж… перед нами бесспорный талант.

Второй рассказ (пожалуй, целая новелла) с причудливым (скорее, попсовым) названием «Па-бап падаба-па-бап», на мой взгляд, несколько более сумбурен и близок постмодернизму. Пересказывать сюжет слишком сложно и долго, поэтому ограничусь кратким резюме. Опять заметен вкус автора к слову, превосходная стилистика, четкая выверенность сюжетных ходов, а вот с идейным миром – слабее. Эта вещь явно тяготеет к фантасмагории, гротеску, памфлету и, пожалуй, литературе абсурда. И вся эта смесь крепко замешана на детективно-авантюрной основе.

В любом случае, М. Яковлев – достойный конкурент и символисту И. Фролову, и модернисту Ю. Горюхину. Но как прекрасны (вкусны) описания антуража – природных ландшафтов и мира предметов! Прямо какой-то Чехов, склоняющийся к Гоголю!.. Шутки шутками, но Максиму подобные приемы явно удаются, как по плечу тонко прописать нюансы внутреннего мира героев (и при этом не лезть им в голову). Автора можно лишь поздравить – недавняя премия «Истоков» лучшее тому подтверждение.

Максима, как пишущего в жанрах нон-фикшн, среди двадцатилетних авторов Уфы я бы поставил на первое место. А рядом с ним – безусловно, достойных представительниц прекрасной половины нашего литературного сообщества – Анну Ливич, Ольгу Шевченко (Елагину) и Оксану Кузьмину. И все же, как видится, М. Яковлев – первый среди равных.

В вышедшей недавно книге – сборнике рассказов Анны Ливич «Опасные вещи» (Уфа, «Слово», 2003) мы также в достатке найдем тот самый пресловутый саспенс. В поучительных «черных» историях молодой писательницы можно обнаружить все присущие вышеуказанному стилю черты и мотивы. Вероятно, тех, кто устал от «чернухи» жизни, это оттолкнет, другие же придут в восторг по поводу мрачноватых, но откровенно правдивых сентенций автора.

Содержание рассказов Ливич – это сама юдоль людская, с присущей ей высочайшей экзистенциальной напряженностью и трагедийностью человеческого бытия. Душевная опустошенность героев Ливич, то отступает перед всеохватным пламенем любви и пронизывающими насквозь лучами сострадания, то снова накатывает мощной стихией ненависти, жестокосердия и черствости, поглощая души и разум молодых (как правило) людей. Боль от потери близких и любимых, жгучее чувство вины и стыда, отчаяние и мучительное несогласие с несправедливостью, царящей в мире, терзают юные сердца, толкают их на безумные и, порою, страшные поступки.