Угасающее солнце: Кесрит

— Сядь, — резко приказал Ньюн. И Дункан сел на землю прямо там, где стоял. Ньюн выругал себя: думая о Мелеин, он совсем забыл о том, что она поручила ему. Ведь он вручил Дункану их жизни. Ньюн сел на песок так, чтобы видеть и Дункана, и вход в святилище. Он обнял колени руками, стиснул их и ждал, внимательно прислушиваясь.

Ожидание длилось очень долго, и встревоженный Ньюн много раз изменял свое положение. Ему казалось, что время близится к рассвету, хотя небо над ним было по-прежнему черным. Из святилища очень долго не доносилось ни звука.

Не выдержав, Ньюн снова поднялся, намереваясь войти в пещеру, но затем убедил себя, что ему нельзя туда входить. Он нетерпеливо прохаживался по небольшой площадке, изредка поглядывая на землянина, который ждал, не сходя с места. Глаза Дункана были темными.

Снова послышался шум шагов. Он повернулся и увидел в дверном проеме тоненький луч света. Увидел темный силуэт Мелеин с маленьким фонарем, которая сжимала что-то в руках.

Ньюн подошел как можно ближе к двери, не рискуя войти в пещеру, и увидел, что она несет какой-то футляр, овоид, сделанный из блестящего металла. На футляре была ручка, но Мелеин несла его как ребенка, обеими руками прижимая к груди, словно драгоценность, хотя она шаталась под его тяжестью, спотыкаясь о камни, будучи не в силах перешагнуть их.

— Возьми это, — сказала она слабым, еле слышным голосом, с трудом удерживаясь на ногах. Вконец обессиленная свой ношей, она вложила футляр в руки Ньюна. Он был холодным, и внутри его находилось что-то странное, и Ньюн вздрогнул, прижав его к себе.

Увидев ее лицо, он снова похолодел. В струившемся из пещеры красноватом свете, он заметил, что по лицу ее текут слезы. В святилище метались какие-то неясные тени. Мелеин обернулась, чтобы бросить последний взгляд вглубь пещеры, и затем повернулась к Ньюну, глядя на него словно из невообразимой дали.

— Мелеин, — хотел сказать он, но не мог. Она еще была Мелеин, сестра, но в ней было что-то еще, и он не знал, как назвать ее, как вернуть обратно. Он отшатнулся, испугавшись сиявшего за ней красноватого света. Мелеин взяла футляр, перешагнула через камни входа и вместе с Ньюном вышла наружу. Кожа ее была холодной. Рука ее безжизненно соскользнула с руки Ньюна, когда его поддержка была уже не нужна.

Дункан ждал, слегка отступив назад и глядя на свет за их спинами, который становился все ярче. Возможно, он понял, что уничтожено нечто невообразимо ценное. Потрясенный и изумленный, он смотрел на свет.

Остался только странный холодный овоид. Ньюн нес его обеими руками, следуя за Мелеин. Он понял, что в его руках находится Пана, имя которой его каста без дрожи не могла даже произносить, и которую кел'ейны никогда не видели, а он нес в руках.

Тот кел'ен, который охранял ее здесь и во имя этого обрек себя на смерть, чтобы сохранить ее тайну нераскрытой, тот благородный мри, действующий в соответствии с древними традициями, кел Перехода, даже не мог предположить, что эта святыня окажется в руках Ньюна с'Интель.

Ньюн собрал все свое мужество, чтобы нести Пана, потому что благодаря ей Мелеин обрела могущество: он свято верил в это. В его глазах она лишь наполовину была госпожой. Ее вынудили к этому печальные обстоятельства. Но теперь он знал, что все необходимые ритуалы свершились, что Интель передала ей все необходимое. Госпожа — теперь он мог называть ее так, ибо она знала Тайны. Она оставалась с Пана один на один и понимала то, что кел'ен не способен был понять. Но он не завидовал этому знанию, звук ее горестных рыданий все еще стоял в его ушах.

Но она знала, она руководила, и, следовательно, он доверяет ей.

Они ушли. Они, землянин, и дусы. Дым уже повалил из пещеры, поднимаясь высоко в небо. Пламя раскалило стены, и жар уже обжигал их. Они вступили на ту же дорогу, которая привела их сюда, в холодный мрак.

22

В первый день работы Ном заполнили земляне. Ставрос наслаждался шумом и кипучей деятельностью землян, по которым он так соскучился среди медлительных сонных регулов. Непрерывно приходили сообщения. Земляне уже приступили к работам по восстановлению завода питьевой воды, по ликвидации последствий бури и взрыва.

А в том месте, которое было признано пригодным для посадки корабля, разместил свое приземистое тело «Флауэр». Он стоял на противоположной от порта окраине города. Это был небольшой корабль, для посадки которого не требовалось огромной площадки. Он предназначался для автономных полетов и имел собственную систему жизнеобеспечения.

Хорошо, что в состав экспедиции догадались включить несколько таких кораблей, пускай даже те не были приспособлены для военных действий. «Сабер», огромный, достигающий километра в длину корабль, все еще оставался у орбитальной станции. Он не мог сесть на Кесрит, пока для него не будет приготовлено место.