Угасающее солнце: Кутат

– Кел'анты! Я – Ньюн с'Интель Зайн-Абрин, дэйтон Мелеин, госпожи племени джей'эном и всего Народа, – он глубоко вдохнул воздух, сжал рукоять меча. – Я кел'ант Странников, тех, кто пришел из иного мира; наследник Ан-ихона и Ли'эй'хэйна, Зоухэйна и Зу'и'ай-шэйа, кел'ант Келов Народа, Рука госпожи Тайн; во имя госпожи Мелеин я завоевал джей'эном, от ее имени я защищаю его, бросаю вызов или принимаю вызовы. Путь, который мы избрали – наш путь, и я буду защищать наше право идти по этому пути. Берегитесь!

Они некоторое время стояли молча. Что-то шевельнулось, встревожив дуса, и Ньюн успокоил его.

За его спиной послышались шаги и шелест мантии, и в воздухе разлился запах священного бальзама. Ньюн лишь краем глаза заметил белую мантию, ибо не рискнул выпустить из поля зрения врагов.

Мелеин.

– Кел'ант джей'эном! – крикнул Риан из хао'нат. – Пусть твоя госпожа скажет нам слово.

Любой вопрос враги могли передать лишь через него. – Скажи им, – услышал он голос Мелеин, – пусть позовут своих Матерей сюда. Пусть позовут их _с_ю_д_а_.

На большой площади лежало множество трупов, полузасыпанных песком. Но из-за соседства с эдуном, что возвышался над всем, масштаб кошмарного зрелища не казался столь впечатляющим. Даже то, что здание было почти разрушено, не умаляло его величественности.

– Идем через центр площади, – тихо сказал Галей и первым двинулся в путь. Боаз уверяла, что мри не нападут из засады; так говорил и Дункан. Что ж, таиться было бессмысленно.

Сорок лет земляне воевали с мри, и весь опыт их войн утверждал обратное. Мри нападали только из-за угла, из засады. Как и сами земляне, – с внезапной иронией подумал Галей. Никогда землянин не выходил на открытый бой с мри.

Мертвые… чужие… везде. Но мертвые дети – всегда трагедия. Вот лежит женщина, широко раскинув руки, стараясь укрыть трех детей, словно она могла защитить их от страшного оружия. Вот воин, держащий на руках ребенка. Вот двое мри в золотых мантиях, они обнялись перед лицом неминуемой смерти, полностью примирившись с ней.

Чужие или нет, но регулы убили их. А может, они сами убили себя. Ведь были Хэйвен, Килува, Асгард, Талос… и еще много-много зла, которое они делали друг другу. Город был мертв, и Галей всем сердцем пожелал, чтобы жизнь шевельнулась среди этих развалин.

Они подошли к лестнице. Галей направился вперед, к темнеющему входу. Галей знал эти эдуны, которые служили мри крепостями и еще чем-то, никто не знал – чем. Святилищем? Домом? Никто не знал. Сорок лет. И сорок лет никто не знал, что воины-келы – это еще не все мри, что у расы есть Каты и Сены. Но эти две трети расы не сражались, не участвовали в войнах.

Эдун поразил их всех. Они шли, изумленные, глядя по сторонам, покачивая головами. Галей был военным, он сражался всю жизнь и до сих пор был уверен, что мри могли лишь воевать. Но теперь он понял другое.

Никто не произносил ни слова. Боаз остановилась возле узкого окна, чтобы посмотреть на площадь, по которой они пришли сюда. Но вот темнота эдуна обступила их, и в этой темноте слышались лишь звуки их шагов и шум дыхания.

Галей взял факел, зажег его и осветил заваленную обломками внутренность эдуна.

– Эй! – крикнул он, словно пытаясь вызвать хозяев. Но ему ответило только эхо.

– В левую башню, – сказала Боаз.

– Тут все может рухнуть, – возразил Галей, но пошел вперед по спиральному коридору. Тьма встречала их впереди и оставалась позади. Самое место устроить засаду, если бы здесь были те, кто мог устроить ее.

Откуда-то сверху, через пролом хлынул свет и перед ними открылся широкий зал. Сердце Галея бешено забилось, когда он увидел ряд машин. Такое он уже видел на Кесрит.

– Святилище, – выдохнул он.

Боаз остановилась в проходе, посмотрела по сторонам, на него и пошла дальше.

В центре зала пола не было. Там виднелась груда обломков и торчали искореженные стальные балки.

На панелях машин вспыхнули огоньки.

– Ни к чему не прикасаться, – быстро сказал Лэйн.

Он прошел вперед, осмотрелся, оттолкнул Шибо и Кэдарина в сторону, нарисовал на полу черту, означавшую, что за ней нельзя ничего трогать и заходить за нее. Галей перешел было черту, но Лэйн выпихнул его обратно.

– Оружие, – сказал он. – Вероятно, оно управляется отсюда.

– АН-ХИ? – прогрохотал металлический голос. Боаз в страхе покачала головой, ничего не понимая. Голос продолжал и продолжал спрашивать о чем-то. Задавал все новые и новые вопросы.

«Оружие, – с ужасом подумал Галей. – О Боже! Корабли на орбите… мы включили машины.»

Лэйн шагнул за черту и остановился там, освещенный призрачным светом индикаторов машин. Он взглянул на экраны, где мерцали загадочные письмена мри.

– Хнэй'ми! – крикнул он. Это было единственное слово на языке мри, которое он знал и означало оно «Друг».

Снова громогласные вопросы машины. Они повторялись и повторялись в разных комбинациях.

А затем удар. Лэйн рухнул на пол с остекленевшими глазами.