Угасающее солнце: Шон'джир

Но земляне, похоже, этого делать не собирались. Сорок лет кел'ейны пытались вызвать кого-нибудь из них на поединок, но земляне, которые не сражались в одиночку и предпочитали оружие, действующее на расстоянии, безжалостно убивали их. Сорок лет… и вот, с победой землян… появился Дункан, который, несмотря на то, что мри обращались с ним довольно жестоко, открыл им присущее его расе милосердие. И они дали ему свободу, и сами последовали за ним, надеясь на лучшее.

«Глупость ци'мри», – выругался про себя Ньюн, пытаясь разделить себя и ци'мри.

И еще он вспомнил долгий и ужасный сон, в котором постоянно присутствовал Дункан… в котором Ньюн сражался за свой рассудок, за свою жизнь, и Дункан был рядом с ним.

Искупление?

Может быть, – думал Ньюн, – то, что отличало Дункана, было присуще и другим землянам; может быть даже в этой войне земляне сохранили свою непонятную честь ци'мри, не позволявшую им принять то, что сделали регулы – словно им не пришлось заплатить такую огромную цену за свою победу; словно после уничтожения Народа во вселенной образовалась брешь, ощутив которую, земляне испугались и пытались хоть как-то искупить свою вину.

В предпринятом ими путешествии ци'мри было не место: и все же если кто-то когда-либо имел претензии к мри, сложно переплетенные с делами Народа, то это мог быть только Дункан – с тех пор, когда Ньюн держал жизнь землянина в своих руках и потерял шанс взять ее.

«Ньюн, он – ци'мри, – убеждала Мелеин, – и что бы он ни сделал, ему не место здесь, во Мраке.»

«Мы же берем дусов, – сказал он, – а ведь они тоже принадлежат эпохе Перехода; и как же мы сможем убить их – тех, которые нам доверяют?»

Выслушав его довод, Мелеин нахмурилась; ее ужасала даже мысль о том, что им придется убить животных – ведь союз мри и дусов был древним, как Кесрит. И в конце концов она отвернулась и согласно кивнула. «Ты не можешь превратить дуса в мри, – сказала она, – и я не думаю, что с землянином тебе удастся нечто подобное. Ты лишь продлишь его мучения; ты обернешь его против нас и создашь тем самым лишнюю угрозу. Но если ты думаешь, что тебе это удастся, попытайся; сделай его мри… сделай его мри, или однажды нам придется совершить нечто жестокое и ужасное.»

– Дункан, – сказал Ньюн во мрак, замечая, что омываемое светом лицо землянина изменилось в ответ. – Дункан!

Открылись глаза, похожие в призрачном свете экрана на полные теней колодцы. Медленно, словно все еще пребывая во власти наркотика, человек сел. Он был по пояс обнаженным, и его лишенное волос тело выглядело странным. Наклонив голову, он пригладил взлохмаченные волосы, затем посмотрел на Ньюна.

– Пора вставать, – сказал Ньюн. – Ты выглядишь нездоровым, Дункан.

Человек пожал плечами, и Ньюн понял, что причиной болезни землянина была и душа, а не только тело; и это он смог хорошо понять.

– Нужно кое-что сделать, – сказал Ньюн. – Ты сказал, что на борту есть припасы.

– Да, – проговорил Дункан без особого настроения, словно речь шла о чем-то неприятном. – Пища, одежда, металлы, все это было на станции и предназначалось для мри. Я подумал, что это должно принадлежать вам.

– Скорее одежда нужна тебе.

Дункан подумал и согласно кивнул. Он провел с ними достаточно времени, чтобы узнать, что его открытое лицо вызывало раздражение, и, возможно, этого времени было достаточно, чтобы почувствовать вину за это.

– Я посмотрю, – согласился он.

– Сделай это в первую очередь, – сказал Ньюн. – Затем принеси пищу дусам, и нам с тобой; но еду для госпожи я возьму сам.

– Хорошо, – кивнул Дункан. Ньюн наблюдал за тем, как землянин облачается в голубую мантию – то был цвет катов, неуместный для мужчины. Ньюн размышлял над тем, насколько громадны… и в то же время ничтожно малы различия между мри и землянами, и над тем, за что он взялся. Сейчас не время подбирать Дункану подходящую одежду; были и другие, более тяжелые дела.

Ньюн подождал, пока Дункан вышел, даже не пытаясь подняться – он знал, что это будет нелегко, и ему было стыдно. С помощью дусов ему все-таки удалось это сделать; прислонившись к стене, он тяжело дышал и ждал, пока его ноги не обретут способность передвигаться. Пока что он не мог сражаться с землянином и победить, и Дункан знал это – знал, и тем не менее, боялся рассердить дусов, или спорить с Ньюном, или использовать свое знание корабля, чтобы загнать их в ловушку и вернуть контроль над ними.

И Ньюн взялся за уничтожение в Дункане землянина.

«Когда он забудет, что он землянин, – сказала Мелеин, – когда он станет мри, тогда я посмотрю на его лицо.»

Дункан согласился на это. Ньюн был очень сильно удивлен этим, зная, что сам он скорее бы умер, чем принял подобные условия со стороны землян. И если бы у него ничего не оказалось под рукой, он сделал бы это, вырвав себе сердце.

И когда Дункан наконец станет мри, он уже никогда не согнется. Уступчивость землянина шла от того, что он ци'мри, и исчезнет вместе со всем остальным: наивностью и искренностью мужчины, которого знал Ньюн.