Угловая палата

Конское ржание застало его близ дороги в тесно переплетенных кустах. Он даже не услышал его, это ржание, лишь угадал — так водопадно шумела в голове нездоровая кровь. Раздвигая ветку за веткой, увидел наконец крестьянскую бричку с грузом под брезентом и ее хозяина. Он насаживал колесо. Направив все внимание на то, чтобы не упасть, Вадим шагнул через затравеневшую пустяковую канавку. Обратного шага сделать не успел, да он и не собирался его делать: на дороге оказалось несколько подвод. У той, что ближе к нему, стояла группа вооруженных людей. На Пучкова враз уставились темные дульца нескольких карабинов. Вадим сделал резкое кистевое движение, левой рукой поймал рожок вскинувшегося автомата и, уперев автомат в живот, нажал на спусковой крючок. Очередь была длинной. Она продолжалась и тогда, когда Вадим лежал мертвым. Судорожно сжатые пальцы не отпускали крючка, и автомат, сбивая дорожную гальку, жил до тех пор, пока не опустел магазин.

Глава девятая

Безусловно твердого, раз навсегда заведенного порядка в доставке раненых быть, конечно, не могло, но порядок, хотя и зыбкий, все же существовал: раненых привозили партиями. Медпункты батальонов и полков, подвижные армейские госпитали, оказав необходимую помощь и не имея условий для более сложных врачебных вмешательств, а то и просто из-за перегруженности, наполняли пострадавшими железнодорожные вагоны, грузовики, автобусы, опорожненные машины артскладов — все, что более или менее способно передвигаться, и отправляли во фронтовые госпитали.

Этого человека доставили во владение майора медслужбы Козырева в одиночестве.

Рано утром, когда казалось, что поток раненых прекратился и часть персонала может поспать, яростный стук в дверь переполошил дежурного врача, встряхнул было задремавших операционных и палатных сестер. Ознобно позевывая, спустился с третьего этажа и Олег Павлович Козырев, жилье которому заменял его служебный кабинет.

Долговязый и нескладный лейтенант с усиками, которые он, похоже, давно и безуспешно отращивает, потрясал какой-то бумажкой и требовал Руфину Хайрулловну Галимову. За воротами в лениво зарождающемся рассвете виднелся загнанный, исходящий радиаторным паром «додж». Около него толпились патрульные из расположенного неподалеку полка НКВД.

— Это полевая почта ноль десять сорок два? — срываясь на писк, громко спрашивал лейтенант. Он был без пилотки, испачканные кровью волосы свисали заветренными сосульками. — Срочно позовите товарища Галимову!

Такое требование не могло не ошарашить.

— Что у вас, что случилось? — в замешательстве спросил Козырев.

Испачканный кровью лейтенант запальчиво вскинул на него голову:

— Вы товарищ Галимова? Руфина Хайрулловна, да? Я же русским языком сказал, что мне надо видеть Руфину Хайрулловну Галимову, начальника госпиталя.

— Я начальник госпиталя! — Олег Павлович властно протянул руку за бумажкой. — Дайте сюда!

Лейтенант не обратил на это движение никакого внимания, снова повысил голос:

— Нужна срочная помощь! В нас стреляли!

Олег Павлович посмотрел на испачканное кровью лицо разгоряченного лейтенанта, обеспокоился:

— Вы ранены?

— Я не ранен! — раздраженно шумел офицер. — Ранен начальник штаба. Я доставил тяжело раненного начальника штаба по личному распоряжению... — он немного замешкался. В записке, адресованной какой-то Руфине Галимовой, которую он посчитал за начальника госпиталя, сказано, что офицера знает сам Черняховский, а раз так... И лейтенант выпалил: — По личному распоряжению командующего фронтом!

Последние слова заставили Козырева несколько растеряться, даже подумал: «Неужели генерал-полковник Покровский?», но тотчас отбросил эту мысль, сознавая, что, будь ранен начальник штаба фронта, вот этой глупой сцены не было бы, все происходило бы иначе и, возможно, не здесь. Еще и Руфа к чему-то примешана... Олег Павлович жестко сказал:

— Прекратите базар и не апеллируйте к высоким именам! Где раненый?

Откуда-то, улегая на ногу, вывернулся с носилками Юлиан Будницкий. Серафима, Машенька и еще кто-то бросились к воротам, распахнули их. Патрули бережно извлекли из «доджа» раненого, уложили на носилки и вместе с Будницким, следом за Машенькой, понесли в здание.

— В операционную! — коротко бросил им в спины Олег Павлович и повернулся к сопровождающему лейтенанту: — Вы можете говорить толком?

Беспонятно жестикулируя, обладатель испачканных кровью усиков сбивчиво рассказывал, что из-под Вилкавишкиса он вез раненого начальника штаба артполка. Начальник штаба контужен, у него перебита нога. Большую часть пути отмахали без всяких приключений, а при въезде в Вильно наскочили на бандгруппу. Когда «шмайссеры» ударили по машине, шофер газанул, резко повернул машину в проулок, и лежавший на сиденье начальник штаба упал и потерял сознание.

— Я не успел его поддержать, — оправдывался лейтенант, — меня пуля шкарябнула.

Капитан из полка НКВД, возглавлявший патруль, проговорил с выразительным упреком:

— Носит вас... Разве можно в ночное время? Да еще без охраны. Приказы что, не для вас писаны?