Угнетатель 2

Еще один дневной переход — и мы у границы. Разбили лагерь на своей земле. Гонец уже докладывал — противник не обнаружен, заслонов нет, приграничное сообщение между странами не наблюдается. Ну да, у всех деревенских какие-то весенне-летние полевые работы, я в детали не погружался. Вижу, что все крестьяне в полях, а чем они там занимаются — не моё дело. Пока не до того. Точно знаю, что практически вся пшеница озимая, хлеб тут сеют под зиму, а в июне уже начинают собирать и растягивают этот процесс на всё лето. Наши прошлые скачки по полям во время зимнего нападения баталии Якоба Третьего на графство здорово подпортили перспективы на урожай крестьянам, банально вытоптав посевы. У некоторых хозяйств вообще одна надежда была — на графа. А он не будь дураком, дал указание на пересев по весне. Что-то вырастет, но уже ближе к осени. Народ крякнул, но пошел сеять, фишка с отменой податей или даже дотациями не сыграла.

Проходим через пограничный перевал без остановки и патриотической речи, под гору катимся ходко, чуть не рысью, возницы зажимают тормоза. Я, кстати, слегка подзавис, когда увидел этот узел на телеге первый раз. За всю мою прошлую жизнь ни о чем таком не слыхивал, не ставили тормоза в российской деревне на телеги. А объясняется всё просто — в горной и холмистой местности конный экипаж без тормозов и лошадь сломает, и сам улетит нахрен или перевернется, как минимум. Так что в гору кони прут с дополнительным напрягом, а под горку телега едет на тормозах, и не дай бог вознице её упустить.

Первая ночевка на вражеской земле перед засекой. Её толком с прошлого года и не растащили. Видны следы пожара там, где нас пытались выкурить, так и лежат деревья на обочинах, своими верхушками указывая нам направление дальнейшего движения. Витор внимательно рассматривает следы прошлогоднего боя.

— Это здесь вы держали погоню?

— Здесь и еще в одном месте. Среди скал, мы его с утра проезжали.

— Да, я обратил внимание, место удобное, чтоб камни скидывать. Страшно было, Дорд?

— Угу, особенно, когда по завалу маг бил, а я уползти не успевал. Меня оттуда потом мои бойцы выковыривали, я не помню как.

— Ты так и впредь воевать собрался, ползком и из кустов?

— Ну да, раз это работает, пусть работает и дальше. Зря что ли свою баталию учил на пузе ёрзать?

— Знаю я твоё правило. Даже два. Война — это работа. Война должна приносить прибыль. Понятно, но скучно.

— Ну а как иначе? Вот смотри — мы с тобой красиво и гордо погибли, наши имена воспели менестрели на осенней ярмарке. Допускаю, еще десять лет на двух-трёх ярмарках продолжат воспевать нас, самых героических героев Мерсалии. А дальше?

— Что дальше?

— Дочки твои с приличным приданым вышли замуж и родили детишек, не Пристов, каких-то других очень благородных мальчиков и девочек. А графство король отдал своему верному вассалу, кто-то же должен графством управлять, не твоя Анна. Одно поколение прошло — никто Пристов не помнит. Я всё верно описал?

— Верно, черти тебя забери! Звучит гадко, но правильно. Погибнем, так и будет.

— Вот поэтому я ползал тут, отец. Потому и берег свои и твои яйца от врага. Один из нас как минимум должен выжить и заделать хотя бы одного пацана. Но лучше, если оба вернемся победителями. И оба кого-нибудь заделаем. Я в перспективе, а ты когда захочешь.

— Ну вот, а я только решил, что ты вырос, о детях задумался! Дорд, ты неисправим.

— Отец, мне пока рано, ты сам это понимаешь. Да и тебе пока в дедушки рано записываться. Глупо выглядит, когда внуки старше детей.

Под эти мирные беседы моя маленькая армия, не дотягивающая даже до классического батальона, разбирала засеку на дрова. Кстати, о степени обезлюдивания графства говорит и тот факт, что сухие стволы так и не растащили местные селяне. Значит, нет этих самых селян поблизости. Как ушла часть крестьян в наши земли, так их место и осталось пустым.

С утра опять поехали дозоры вперед, по дорогам и отмеченным деревням. Их задачей был сбор информации о противнике и уведомление старост о том, что власть в графстве переходит под мою руку. Мол, сменился у вас правитель, теперь им стал виконт Жорж дер Прист Крушитель, будущий граф Долинола. Народ в большинстве своём спокойный, против власти умышлять не любящий. У дворян свои заморочки, у крестьян свои проблемы. У власти вообще отдельная функция, не им её обсуждать или осуждать. Если враг пришел — это один коленкор, а если власть сменилась — то другая опера. О враге надо сообщать, по возможности противодействовать ему путем увода скота и плевания в спину. А новой власти положено подчиняться и выполнять её указания. Не все старосты примут такое, не все доведут до селян политический момент, но надеюсь, хотя бы половина перейдет в состояние лояльности.