Угнетатель 2

Пожелание, что мозг лежащего на столе человека вскипел, удар магии такой, что аж кровь из носа. Из моего носа. А у жертвы только глаза почернели, и нога дернулась. По-хорошему, надо бы трепанацию сделать, оценить эффект. Угу, а еще лучше было атаковать с максимальной дистанции вполовину силы, а потом изучить эффект. Тут даже над мертвецами глумиться не принято. А над живыми — только при пытках и казни, но это уже мера вынужденная.

— Да как же так? Как она могла?

— Непраздная ваша леди Анна — внезапно раздалось из угла. Оказывается, мои служанки всё это время стояли с тряпками и бадьёй, ждали случая пол замыть. Далька с белым лицом стояла словно окаменелая и сама не могла поверить в то, что подала голос. Уж больно вид Витора был страшен.

— ЧТО?!

— Никому графиня не говорит, а только видно, дитя носит, уже месяца два как, да больше сейчас-то. Получается, как только вы из похода вернулись, так и понесла — из Далии сыпались слова как из худой торбы. Она жутко боялась и стремилась вывалить на графа всё, что знала. Вот так, на убийцу напасть не испугалась, а тут боится.

Витор посмотрел на меч в своей руке, на трупы, перевел взгляд на моих служанок. Потом выпустил из руки рукоять меча и шатающейся походкой пошел наверх в свою горницу. Охренеть! Вот кому я сейчас не позавидую. Небось, этому Майло на столе не так хреново, как живому графу. Уж очень ситуация у него отвратительная. А самое главное, понятная. Небось и в этом мире есть дамочки, готовые по трупам идти за короной для своего ребеночка. И плевать, что корона всего лишь графская, а ребеночек еще не родился. Если пасынок метит в графы, а родной сын пойдет с голым задом на поиски приключений, то нет таких преступлений, которые ужаснут материнское сердце.

Горничные сгоняли за слугами-мужчинами, чтоб те унесли трупы на двор, но предварительно девицы их раздербанили. С моего хабар достался мне, со второго, какого они завалили — им пошел. А неплохо девки повоевали — золотишком разжились помимо серебра.

— Что, красавицы, хорошо война кормит? — Меня уже отпустило, да я и не сильно переживал, если честно сказать. Никогда у нас с мачехой тёплых чувств не было, живые тому подтверждения лежат в мертвом виде.

— Вашество, вы наперед знали, что так будет? Когда нас учиться бою заставляли?

— Спасибо вам, ваше сиятельство! И за науку, и за добычу!

— Так добычу вы сами взяли, мне спасибо за что?

— По наши души с золотом в мошне никто сроду не придёт, это всё к вам рвутся.

— Ага, я у вас заместо приманки. Так выходит?

— Ну вот так вышло, барин. Но серчайте. Правда, золото можно себе забрать?

— Правда-правда! Занимайтесь уже уборкой. И совет вам и наказ одновременно: никому ни слова про подробности. Мол напали тати, теперь мёртвые. А что да как — ни слова!

— Нешто мы не понимаем!

— Не понимаете. Вас не за золото убьют, так за слова про графиню. Отец узнает, что волю дали языкам, бошки ваши за клевету поотрубает. А я промолчу. Уразумели?

— Уразумели, ваш-сясьтво! Могилой клянёмся! Чтоб нам сгинуть!

— Занимайтесь, я спать один пойду. Утомился.

На следующий день шепотки ходили, мол на подворье у графа Жоржа опять трупы образовались. Но без энтузиазма, народ уже попривык, что меня регулярно убивают, да всё никак не убьют. Отец к завтраку вышел, разговоров не вёл, а я не тормошил его. И так всё понятно, что ничего непонятно. Жена его — враг лютый, что руку на сына подняла, его же ребенка носит. Как тут поступить, что делать? И не посоветоваться ни с кем, не спросить. Так бы напиться с горя, а нельзя — язык развяжется, и пойдет гулять молва нехорошая. Один у него в этом вопросе собеседник — я. А и я неподходящ, я тоже заинтересованная сторона, еще и обиженная. Вот и давился Витор кашей в полном молчании. Почему кашей? Так не дома, не до разносолов. Мы хоть и графы, а на столе простая крестьянская еда. Каша, мясо, вино, сыр. Молчу, не совсем наша еда крестьянская, но без изысков и семейного соуса.

— Отец, мои планы не поменялись. Я жду от архитектора план замка, утверждаю его, потом еду в войска. Ты со мной? — я попытался прервать молчание.

— Нет. Я в Прист возвращаюсь, все дела запустил с твоей военной кампанией. Скоро не буду знать, что в моём доме творится. Тебе какая-то помощь от меня нужна?

— Нет, отец. Кроме золота ничего. Помощников у меня изрядно, справлюсь.

— Лады. Золотые в обговоренном числе со мной, всё тебе оставлю.

В тот же день он уехал с небольшой свитой. А мне и сказать ему было нечего, все слова казались глупыми. Да и что тут скажешь? «Как я тебя понимаю» — смешно. «Наплюй и забудь» — да хрен такое забудешь! «Отомсти за меня, отец» — спасибо, не надо.