Уго Чавес. Одинокий революционер

Чавес как-то рассказал в передаче «Алло, президент!», что он иногда гримируется, чтобы не быть узнанным, и отправляется бродить по городу, чтобы посмотреть, как живёт простой народ. Вполне возможно, что это на самом деле так. Но, возможно, и нет. Чавесу почему-то захотелось поведать о себе в духе восточных сказок. Не такие ли истории о справедливых и любящих народ правителях когда-то рассказывала маленькому Уго бабушка Роса Инес?

Глава 31 Жёны и женщины Чавеса

Нанси Кольменарес, первая жена Чавеса, была домоседкой и упорно избегала журналистов до и после развода. Никаких интервью! Никаких расспросов о Чавесе и их прежней семейной жизни! Охранники Нанси пресекали все попытки людей «со стороны» сблизиться с нею. Её отношения с Уго не прерывались никогда: их прочно связывали дети, вопросы материальной поддержки и обеспечения безопасности семьи. Некоторое время Нанси работала на незаметной административной должности в муниципалитете Баринаса, не претендуя на что-то большее. Когда её стали преследовать разного рода просители и ходатаи, она оставила работу. О втором замужестве Нанси известно очень мало. По неподтверждённым сведениям, её нынешний муж — один из её бывших охранников.

Конечно, Нанси было трудно соперничать с любовницей Уго — Эрмой Марксман, женщиной с университетским образованием, историком, интеллектуалкой, которая помогала Уго в разработке боливарианской идеологии и конспиративных делах. Она вошла в историю движения «MBR-200» как «Команданте Педро». После разрыва отношений в 1994 году, причиной которого стала, несомненно, ревность Эрмы к экзальтированным посетительницам национального героя в тюрьме Яре, Уго не предпринимал шагов к примирению. Начинался новый этап его политической жизни, и Эрма не вписывалась в изменившиеся обстоятельства.

Чавес предполагал, что она будет молчать, сохранит в тайне интимные подробности их многолетней связи, но ошибся. Журналист и писатель Агустин Бланко Муньос, вкрадчивый тип, претендующий на роль летописца современности, сумел преодолеть недоверчивость Эрмы. Он знал, как это сделать. Показал ей свою книгу «Говорит команданте» — толстенный том с записями разговоров с Чавесом, сделанными ещё до избрания его президентом. «Здесь нет ни одного слова о вашей роли, Эрма, — сказал журналист. — Надо восстановить историческую правду, и это зависит только от вас». Эрма лишена амбициозности. Но слово «правда» её задело. В пространных воспоминаниях Уго нет даже намёка на её существование, на её вклад в общее дело. Ей не нужны почести и признание. Но восстановление правды — необходимость. Чавес не должен присваивать себе все заслуги. Бланко добился своего и в июле 2004 года, как раз к «отзывному» референдуму, успел выпустить книгу с откровениями Эрмы под названием «Чавес меня использовал». А. Бланко, принадлежащий к радикальной оппозиции, питал надежду, что его труд окажет влияние на исход референдума, настолько противоречивым, непоследовательным и внутренне хаотичным человеком был показан Чавес стараниями брошенной женщины и самого автора. Даже название книги порождало негативное отношение к президенту.

Вторая жена Чавеса, Марисабель Родригес, до встречи с ним успела побывать замужем, родить сына и развестись. В истории её появления в жизни многообещающего политика Чавеса, уверенно шедшего к вершинам власти, пока ещё много неясного. Впрочем, некоторые сторонники Чавеса считают, что блондинку из города Баркисимето («провинциалку, похожую на куклу Барби»), ему «подставили» хитроумные «операторы» венесуэльской олигархии. Это были испытанные мастера манипуляций, многоходовых комбинаций, подкупа и коррумпирования.[163] Они хотели тотально контролировать малоискушённого в политике подполковника, в том числе его семейную жизнь.

Марисабель участвовала в предвыборной кампании мужа, записала несколько роликов для телевидения с призывами голосовать за него. Она с трудом терпела бесконечные переезды, толчею и пассионарные речи своего мужа, которые вызывали не менее пассионарную реакцию избирателей, и облегчённо вздохнула, когда всё это завершилось. В Мирафлоресе началась собственная политическая карьера Марисабель: она была избрана в Конституционную ассамблею, принимала участие в выработке Боливарианского Основного закона. Марисабель возглавила Фонд ребёнка, была звездой бесчисленных протокольных и благотворительных мероприятий и, по её словам, пыталась стать образцовой первой леди, воплощая образ женщины-товарища (imagen de la mujercompanera).

Позднее она, кокетничая, утверждала, что президентский дворец Мирафлорес её тяготил: «Он не был моим излюбленным местом. Там преобладает чуждая, странная энергетика, атмосфера (общения) кажется натужной и неискренней. Такой была среда обитания всех президентов, власть — опошляет».