Уго Чавес

В Сан-Карлосе Уго Чавеса навестил Хильберто Ломбано Домингес, внук Майсанты. Это случилось 29 февраля 1992 года, и эту дату Чавес включил в хронологию значимых событий своей жизни. Хильберто вручил Уго накидку (escapulario) Майсанты с вышитым символом Святой Девы Кармен и крестом. О том, что эта реликвия уцелела, Чавес узнал ещё в 1979 году, когда разыскал дочь Майсанты Анну де Ломбано. Уже тогда он был уверен: эта освящённая накидка, которая оберегала Майсанту от пуль и заговоров, обязательно попадёт к нему, но — после того, как он докажет, что заслужил право на обладание семейной реликвией. И вот — сын Анны де Ломбано стал посланником Майсанты из глубин истории. Прадед одобрил его, Уго, участие в событиях 4 февраля, признал кровное родство и передачей escapulario поощрил к новым свершениям на благо Венесуэлы и её народа.

Позже, когда Чавес стал публично бороться за восстановление чести Майсанты, о символическом значении накидки для Чавеса узнали все венесуэльцы. Для простых венесуэльцев в Уго Чавесе воплотились неуёмная душа и отважная сущность Майсанты, «революционного партизана», как назвал его великий венесуэльский поэт Андрес Элой Бланко.

Для прекращения политических демонстраций у тюрьмы и из-за опасений, что может повториться история с побегом (для десантников нет препятствий!), власти решили перевести Чавеса и его соратников в строго охраняемую тюрьму Яре в Вальес-дель-Туй, в 30 километрах от Каракаса. О ней шла дурная слава, потому что направляли туда отпетых уголовников, а условия содержания были отвратительными даже по венесуэльским понятиям.

Родственники заключённых заволновались. Перевод в другую тюрьму они восприняли как подготовку к убийству без суда и следствия под традиционным предлогом «попытки к бегству». У тюрьмы Сан-Карлос начали собираться люди. Страсти накалились до предела, в ход пошли полицейские дубинки. Пострадало несколько офицерских жён. Эрма была среди протестующих. Опасаясь, что всё это добром не кончится, она позвонила в парламент, где находился руководитель партии «Causa R» Пабло Медина: «Власти хотят устроить кровавую мясорубку!» Медина поспешил на радиостанцию «YVKE Mundial» и получил слово для срочного сообщения: «Карлос Андрес Перес сбросил маску, всё готово к жестокой расправе с офицерами, участниками событий 4 февраля. Народ должен выйти на улицы, чтобы защитить своих героев у стен Сан-Карлоса!» Властям с трудом удалось погасить новый конфликт. Заключённых всё-таки перевезли в Яре. Их поместили в отдельный блок с удовлетворительными санитарно-гигиеническими условиями, с внутренним двором для прогулок. Из-за событий у Сан-Карлоса больше всего пострадала радиостанция «YVKE Mundial»: на несколько дней её «замолчали», обвинив в распространении панических слухов и подстрекательстве к неповиновению.

Чтобы исключить возможность побега из тюрьмы Яре, по её периметру установили противопехотные мины, а охрана получила зенитные установки на случай «вертолётного» варианта операции по спасению пленных comandantes. Популярность «заключённых в камуфляже» была столь высока, что самая, казалось бы, неподкупная и строгая охрана вступала с ними в «неформально-попустительские» отношения, позволяя внеочередные встречи с родственниками, передачу таких запрещённых вещей, как компьютеры и мобильники.

Охрану меняли каждые полтора-два месяца. На время строгие правила содержания заключённых возвращались: списки родственников и знакомых, желающих навестить узников, составлялись заранее, и приходилось дожидаться разрешения министерства обороны на допуск в тюрьму. Разрешения часто запаздывали. Чтобы ускорить бюрократические процедуры, заключённые угрожали голодовкой. Чины в министерстве, от которых зависели «визы» на посещение, сдавались быстро, не хотели выглядеть в глазах общественного мнения «безжалостными церберами».