Отыгрались. Теперь игру ведет он. И доведет до конца. Он узнает, что это за проклятый Центр. И расскажет об этом Перегудов. Док. А он знает. Знает он, знает. Расскажет. «Ангельское пение» не обманешь. И нечего дергаться.
Тимашук понимал, что его выбило из колеи. Сочувствие. Его пожалели. Его пожалел этот неудачник, разжалованный офицеришко, дешевый наемник. И пожалел искренне. И так же искренне ужаснулся: «Из какой страшной жизни ты вернулся!»
Из какой жизни? Почему страшной? Чушь собачья. Он — из нормальной жизни. Из страшной — они. Наемники, которых используют втемную. Инструмент. Исполнители чужой воли. Он тоже исполнитель. Но он знает, кому служит. Он служит России.
Тимашук вытер лицо, пригладил волосы и поднялся в комнату спецсвязи. Полковник Тулин поспешно кивнул лейтенанту-связисту:
— Соединяй. — Объяснил:
— Москва. Тимашук взял трубку.
— С вами будет говорить генерал армии Г., — известил московский связист.
— Товарищ генерал армии, подполковник Тимашук слушает.
— Что у тебя? — раздался голос Г.
— Пока немного. Часа через два будет все, — доложил Тимашук. — Есть адрес части, из которой их отправили. Шестьдесят пятый километр Егорьевского шоссе, в районе деревни Зюкино.
— Проверим. Сколько их?
— Пятеро.
— Всего?
— Так точно.
— А что ж ты мне, мать твою перетак, «батальон», «батальон»! Точно пятеро?
— Абсолютно точно, товарищ генерал армии.
— Смотри, подполковник. Головой отвечаешь. Завтра придет «Руслан». И если что… — Понял вас.
— А теперь слушай. Сейчас тебе сбросят факс. Документ из архива ФСБ. Прочитай и сразу перезвони. Кое-что поясню. Отбой.
Тимашук вернул лейтенанту трубку. Звякнул факс, выползли два листа термобумаги с машинописным текстом. Оттиск был не очень четким. Тимашук положил листы под настольную лампу.