Угол падения

– Не Тремито судить, правильное это было решение или нет, синьор де Карнерри, и во что вы со временем превратите Трезубец: в Рогатину, а возможно, и в Пику, учитывая, что я не вижу здесь дона Франко. Я всю жизнь служил семье Сальвини, и если теперь она и семья де Карнерри – суть единое целое, что ж… Я только рад. Никому из нас больше не нужны все эти войны, разве не так? В последней из них вы потеряли отца и брата, дон Дарио – троих сыновей, и у дона Франко погибло немало родственников. Я тоже заплатил достаточно высокую цену за пролитую мной чужую кровь. По-моему, этого вполне хватит, чтобы понять – политика войны не выгодна для успешного ведения дел. Ситуация, в которой мы сегодня очутились, – прямое следствие Тотальной Мясорубки, от которой наши семьи оправятся еще очень не скоро… Однако мне послышалось, или вы и впрямь сказали, что дон Сальвини погиб, а не умер?

– Совершенно верно, Тремито, – согласился Щеголь. – Твой благодетель действительно был убит во время виртуальной конференции. Как, впрочем, и все мы погибли в тот день в квадрате Палермо от пуль какой-то психованной, давно не траханной cagnetta . Мнемозапись о ее подвиге уже вовсю гуляет по Менталиберту! Cazza roba

! – Массимо нервно всплеснул руками, едва не уронив стоящий перед ним недопитый бокал. – Да, Тремито, это так! Вот только я и Франко, получив по дюжине пуль, отключились от М-эфира и теперь живы-здоровы, а слабое сердце бедняги Дарио не выдержало потрясения и остановилось! Знаешь, когда тебя дырявят из автомата в виртуальном мире, ощущения ненамного отличаются от тех, что ты переживаешь в реальности. Хоть мир и ненастоящий, а ведь больно, да еще как, черт возьми! Если кто из нас и должен был тогда умереть, то это старик Барберино, но никак не Дарио! Пресвятая дева Мария, упокой его благородную душу!

Де Карнерри воздел глаза к небу и перекрестился.

– О какой психованной сучке вы говорите? – переспросил Аглиотти. – И что вообще произошло с вами в Менталиберте? Наверное, вы можете поделиться со мной этой тайной, раз она уже облетела весь М-эфир.

– Да, теперь подробности нашей виртуальной гибели склоняют все, кому не лень, – тяжко вздохнул Массимо. – Сказать по правде, мы даже не уверены, была ли это настоящая девка, или же над нами поглумился какой-нибудь педик, напяливший М-дубль с figa

и сиськами. Говорят, в этом проклятом ментальном пространстве каждый третий пользователь – с замашками трансвестита. Единственное, что мы пока выведали из той записи о настоящей личности убийцы: она или он ругается по-испански. Не бог весть какая зацепка, но может вполне статься, что это – родной язык девицы с автоматом. Раз уж ты решил разозлить наших парней, почему не переключил переводчик М-дубля на итальянский? Забыл в горячке? Не факт, но на правду похоже…

Подали обед. Дождавшись, пока официанты закончат сервировку, де Карнерри отпустил их, предпочтя обслуживать себя сам, лишь бы только говорить без лишних свидетелей. Во время еды он в деталях поведал Доминику о разразившейся пять дней назад трагедии, предсказать которую было попросту нельзя. Все случилось прямо как в дурацком гонконгском боевике: какая-то смазливая киллерша в красном костюме беспрепятственно просочилась сквозь М-рубеж квадрата Палермо, не таясь вошла в палаццо Деи Нормани и из автомата перебила всех, кто находился во дворце, не обратив внимания разве что на кукол-статистов. Сделано это было с неслыханной наглостью, а сама бойня продлилась от силы пять минут. Жертвы инцидента отделались нервным потрясением, кроме, разумеется, несчастного дона Сальвини, чье слабое сердце, увы, не вынесло приключившегося с Дарио убийства «понарошку». А дерзкая сagnetta записала все свои бесчинства на информационный носитель – мнемоампулу – и теперь тиражирует и распространяет их в М-эфире. Между прочим, по неплохой цене в десять кликов – так вроде бы называется официальная валюта Менталиберта. Короче говоря, имело место происшествие, за которое в старые добрые времена любая семья объявила бы обидчику и всей его родне кровавую вендетту, однако в случае с доном Дарио все складывалось крайне запутанно и неоднозначно…

В «Равенне» готовили превосходную лазанью с устрицами, но для Доминика обед оказался безнадежно испорчен. После вскрывшихся подробностей смерти благодетеля в душе Аглиотти вновь свернулся комок, который всегда зарождался там, когда Тремито сообщали о насильственной смерти кого-либо из членов его семьи. Терзающее его чувство было болезненным еще и из-за того, что за последнее время сицилиец успел изрядно от него отвыкнуть. В годину Тотальной Мясорубки Доминик постоянно жил с таким остроугольным камнем на сердце. Но теперь, после того как он, казалось бы, окончательно рассосался, его внезапное появление вызвало приступ неуверенности. А с ней – приставучей мерзкой стервой – Тремито всегда избегал близких отношений.