Угол падения

– Могу составить компанию.

– Ха! Где ж ты раньше был, когда приглашали? Тю-тю, Леша. У меня свидание.

– Так-так-так. Я слышу бой барабанов. Что, подходящий объект на горизонте замаячил?

– Не смешно.

– В таком случае, Светлана Анатольевна, торжественно обязуюсь передать вас из рук в руки в целости и сохранности, как представитель законной власти, так сказать.

– Да мы опять на «вы»?

– Служба. Что поделаешь. Все равно вы меня отвергаете.

– Ну ладно, можешь проводить. Туфли только надену.

– Я с вами.

– А здесь не можешь подождать?

– Мне надо в одно место.

– Нахал ты.

Это была скорее интуиция, чем уверенность, но телефон в квартире звонил. Отбросив с дороги Лану, Алексей метнулся к журнальному столику:

– Алло!

Никто не ответил.

– Ты что, сдурел? Если это мой новый, я тебя прибью. Зачем ты мне личную жизнь портишь? Ни себе ни людям.

– Не переживай, красотка, это не то, что ты думаешь. Только что я спас тебя от одного из семи смертных грехов.

– Ха! От блуда, что ли?

– От этого тебя уже и сам Господь Бог не спасет. Сие кара пожизненная. От лжи, дорогая, я спас тебя всего-навсего от лжи.

– Отморозок.

– Я представитель правосудия, Алексей Алексеевич меня зовут, – обиделся он.

– Подумаешь. Иди давай, куда хотел, я уже в туфлях.

– Передумал. Ты убиваешь во мне все физиологические потребности.

– Не понимаю я тебя, Леонидов.

Они спустились в лифте вниз, на первый этаж. Выйдя из подъезда, Лана, хитро подмигнув, достала из сумочки ключи от машины. Покрутила ими перед носом Алексея, демонстрируя замысловатый брелок.

– Что, презент от нового кавалера? Поздравляю!

– Старую починили, балда. Кризис в стране, соображать надо.

– Что-то у народа кризис – каждой бочке затычка. Ты что, политикой стала интересоваться?

– Мой новый-то из этих, ну, которые вечно куда-то баллотируются.

– Прекрасно! Браво-брависсимо! Теперь мы, оказывается, следим за политической жизнью в стране. Как у нас там финансы? Не подкачают?

– Да ну тебя. Садись, подвезу.

– Может, побеседуем где-нибудь? У нас в уголовном розыске, например? Мой кабинет – прекрасное место для свиданий.

– Ну, нет. Поедем лучше в одно местечко, я угощаю. Надо же с тобой рассчитаться за доставленное удовольствие.

– А что, Нора тебя уже покормила за мой счет?

– Ага, на это только и надеюсь. Если от Норки оплаты долгов ждать, ноги можно протянуть с голодухи.

– А где твой маленький «мерседес»?

– Вон стоит. От «мерседеса» там только наклейка на лобовом стекле, да и та давно облезла.

«Жигуль», шестерка, бежевого цвета, довольно грязный и потрепанный, притулился возле бетонного бордюра.

– Помыть бы, – кивнул Леонидов на боевого коня прекрасной дамы.

– Дорого больно.

– А ручками?

– Я девушка нежная.

Они сели в салон, еще довольно приличный, весь в полосатом искусственном мехе. Лана вела машину рывками, постоянно дергаясь из стороны в сторону и не отрывая глаз от дороги. Леонидов смотрел на ее напряженный профиль и с ужасом ожидал скрежета тормозов, тем более что на переднем левом крыле успел заметить свеженькую вмятину. Когда же на кольцевой

Лана попыталась повернуть прямо из среднего ряда, не выдержал, запустил матюком:

– …Баба за рулем – аварийная ситуация на дороге.

– Может, сам сядешь? – разозлилась та.

– Ну уж нет. Взялась везти – так вези, не дергайся, я уже успел представить свои похороны. За сколько права-то купила?

– Сейчас только дураки сами сдают. Были бы баксы, а желающие за них постараться всегда найдутся.

– Тебе и постарались, «а до смерти четыре шага», как в песне поется. Скоро приедем?

– Не дрейфь, сыщик, помирать – так с музыкой. Минут двадцать еще осталось.

– Двадцать я не переживу. Ланочка, у меня еще ни жены, ни детей. За что лишаешь возможности продолжения рода?

– Твоя вредная порода в этом не нуждается.

Так, переругиваясь, они добрались наконец до небольшого итальянского ресторанчика.

Принюхиваясь к незнакомым запахам, Леонидов присмотрел себе приличный кусок пиццы, мясную лазанью и огромную кружку пива. Лана со вздохом ограничилась парой фруктово-овощных салатов и рюмкой мартини.

– Поешь ты нормально, – не выдержал Алексей.

– Тебе что, меня жалко?

– Мне жалко свой кусок пиццы, от которого ты непременно захочешь оттяпать.

Лана фыркнула, но еще одну порцию все же взяла.

Они сели за крайний столик. Народу в зальчике было мало, люди явно не спешили тратить последние деньги в подобных заведениях.

– Ну, что тебе от меня еще надо, Леонидов?

– Всего-то навсего несколько вопросов об одной милой девушке, с которой ты наверняка знакома.

– И что с этой девушкой?

– Задушена неизвестным. Кстати, для справки: молодая, красивая, тоже пыталась устроить свою личную жизнь за счет любвеобильных мужчин.

– Ты меня пугаешь? Не нравятся мне подобные намеки. Молодые да красивые нынче пачками по улицам ходят, только судьба у них разная и цена тоже.

– Твоя, конечно, самая высокая.

– На мелочевку вроде тебя размениваться не буду.

– Давай оставим взаимные оскорбления, а то я могу подумать, что ты ревнуешь.

– Много чести. Так кого там замочили?

– Фу, Лана, ты же девушка нежная, к чему такой жаргон? Лилию Мильто убили.