Уголек в пепле

Я передвигалась очень осторожно, опасаясь, что переломы еще не до конца срослись. Но через полчаса ходьбы стало ясно: все, что осталось от побоев, — лишь уродливые синяки и тупая боль. Сначала я направилась в курьерскую контору на Площади Казни, надеясь, что Ополчение все еще ждет меня. Повстанцы не разочаровывали. Не прошло и нескольких секунд, как я уловила запах кедра. Затем увидела и самого Кинана, возникшего из тумана.

— Сюда, — он ничего не сказал о моих побоях, и меня уязвило его невнимание. Как раз когда я настроилась не волноваться, он взял меня за руку, как будто ничего естественнее и быть не может, и провел в боковую комнату заброшенной лавки сапожника.

Он зажег лампу, висящую на стене, и когда вспыхнул свет, повернулся и посмотрел мне прямо в лицо. Отчуждение отступило. Целую секунду его мысли и эмоции были как на ладони, и я внезапно поняла, что за этой холодностью он прячет свои чувства ко мне. Кинан осмотрел каждый синяк, и глаза его при этом стали почти черными.

— Кто это сделал? — спросил он.

— Претендент. Поэтому я пропустила встречу. Прости.

— Почему ты извиняешься? — в голосе, во взгляде сквозило недоверие. — Посмотри на себя — посмотри, что они с тобой сделали. Небеса! Если бы твой отец был жив и знал, что я позволил этому случиться…

— Не ты позволил этому случиться. — Я накрыла ладонью его руку, удивленная, каким напряженным было его тело, он — словно волк, готовый к схватке. — И никто. Ничьей вины тут нет, кроме маски, что забрал Дарина и убил моих родных. Да и сейчас мне уже лучше.

— Не нужно храбриться, Лайя, — произнес он с тихой яростью, и я оробела. Кинан поднял руку и медленно провел кончиком пальца по моим глазам, губам, изгибу шеи. — Я думал о тебе все эти дни. — Он приложил теплую ладонь к моему лицу, и мне отчаянно захотелось прильнуть к ней. — Надеялся увидеть тебя на площади с серым шарфом, чтобы все это поскорее закончилось. Чтобы ты смогла вернуть своего брата. И после… ты и я могли… мы могли бы…

Он замолчал. Мое дыхание вырывалось короткими мелкими вздохами, кожу покалывало в диком нетерпении. Кинан приблизился, заставил посмотреть на него, пронзая меня взглядом. О небеса, он собрался поцеловать меня!

Но внезапно Кинан отступил. Взгляд снова стал нечитаемым, эмоции исчезли, и на лице появилась прежняя отчужденность. Я вспыхнула от смущения, решив, что это отказ. Но в следующую секунду я все поняла.

— Вот она, — раздался хриплый голос, и Мэйзен вошел в комнату. Я посмотрела на Кинана, но его взгляд выражал лишь скуку, и я поразилась, как быстро его глаза стали холодными, точно задули свечу.

«Он — боец, — упрекнул меня голос разума. — Он знает, что важно. И ты должна бы. Сосредоточься на Дарине».

— Мы не нашли тебя этим утром, Лайя. — Мэйзен взглянул на мои раны. — Теперь я вижу почему. Ну, девочка. У тебя есть то, что мне нужно? Нашла ход?

— Есть кое-что, — собственная ложь удивила меня, как и непринужденность, с которой я соврала. — Но мне надо больше времени.

На долю секунды в лице Мэйзена отразилось удивление. Это моя ложь так поразила его? Или просьба о дополнительном времени? «Ни то, ни другое, — подсказал мне инстинкт. — Есть что-то еще». Я поерзала, вспомнив, что сказала мне Кухарка несколько дней назад: «Спроси его, в какой именно камере Центральной тюрьмы находится твой брат?». Я собрала все свое мужество.

— У меня… вопрос к вам. Вы же знаете, где Дарин, так? В какой тюрьме? В какой камере?

— Конечно, я знаю, где он. Если бы не знал, то не тратил бы все свое время и силы, размышляя, как освободить его, разве нет?

— Но… ну, Центральная тюрьма так надежно охраняется. Как вы…

— У тебя есть путь в Блэклиф или нет?

— Зачем он вам? — вспыхнула я. Мэйзен не отвечал на мои вопросы, и меня это взбесило — захотелось вытрясти из него все ответы. — Как секретный ход в Блэклиф поможет вам освободить моего брата из самой укрепленной тюрьмы юга?

Взгляд Мэйзена стал жестким от настороженности, граничащей с гневом.

— Дарин не в Центральной, — сказал он. — Перед Лунным Фестивалем меченосцы перевели его камеру смертников в Беккар. Эта же тюрьма охраняет и Блэклиф. Поэтому когда часть наших бойцов внезапно атакует Блэклиф, солдаты устремятся к школе, оставив Беккар уязвимым. И тогда остальные ополченцы устроят нападение на тюрьму.

— О-о-о, — я умолкла.

Беккар — маленькая тюрьма, расположенная в Квартале патрициев, не так далеко от Блэклифа, но это все, что я знала о ней. План Мэйзена показался сейчас разумным. Даже очень. А я почувствовала себя идиоткой.

— Я не рассказывал об этом ни тебе, ни кому-либо другому, — Мэйзен выразительно посмотрел на Кинана, — потому что чем меньше людей знает о плане, тем больше шансов, что все пройдет гладко, как надо. Итак, в последний раз: у тебя есть что-нибудь для меня?

— Есть туннель. — Выиграй время. Скажи что-нибудь. — Но я должна выяснить, куда он ведет.

— Этого недостаточно, — сказал Мэйзен. — У тебя ничего нет, значит, задание провалено…