Уголек в пепле

Я кинулся к нему, отчаянно желая сделать хоть что-нибудь. Но когда до Фариса оставалось около фута, меня будто оттолкнула невидимая рука и я упал. На миг померкло в глазах. Я поднялся на ноги, надеясь, что никто из врагов не воспользуется этим моментом для атаки. Что это? Что случилось с Фарисом?

Тристас лежал там же, где я его и оставил, затем, шатаясь, поднялся и отыскал меня. Его лицо светилось пугающей одержимостью. Он хотел убить меня.

Дыхание Фариса затихало. Он умирал.

Последствия. Будут последствия.

Время исказилось. Секунды растянулись. Каждая стала длиной в час, пока я смотрел, как солдаты на поле боя наносят друг другу увечья. Красный взвод следовал моему приказу – только ранить – и мы проигрывали, теряя людей. Сирил пал. И Дэриэн. Каждый раз, когда один из моих людей проявлял милосердие к врагу, кто-то другой падал как подкошенный. Дьявольская игра Пророков отнимала их жизни.

Последствия.

Я посмотрел на Фариса и Тристаса. Они пришли в Блэклиф тогда же, когда и мы с Элен. На Тристасе, темноволосом мальчике с огромными глазами, места живого не было – сплошные кровоподтеки, оставшиеся после жестокого обряда посвящения. Фарис тоже выглядел тогда иначе: изможденный и осунувшийся, без намека на мускулы. И свою мощь, и шутливый нрав он обрел позже, с годами. Элен и я подружились с ними в первую же неделю. Мы защищали друг друга, как могли, от враждебных одноклассников.

И теперь один из них умрет, что бы я ни сделал.

Тристас двинулся на меня. Слезы струились по его маске. Черные волосы покрывала грязь. Его глаза горели ужасом, точно у загнанного зверя, когда он смотрел на нас с Фарисом.

– Прости, Элиас.

Он шагнул ко мне, и вдруг его тело замерло. Меч выпал из его рук. Он посмотрел на лезвие, торчащее у него из груди. Затем повалился на сырую землю, не сводя с меня взгляда. За его спиной стоял Декс. Содрогаясь от ужаса, он смотрел, как умирает от его руки один из его лучших друзей.

Нет! Только не Тристас. Не Тристас, который в семнадцать обручился с любовью своего детства, который помог мне понять Элен и у которого остались четыре сестры, горячо его любивших. Я смотрел на его тело, на руку с татуировкой. Аэлия.

Тристас мертв. Мертв.

Фарис прекратил дрожать. Он закашлялся, затем поднялся и посмотрел на тело Тристаса в немом потрясении. Однако у нас не было времени горевать. Один из людей Элен со свистом запустил булаву в его голову, и вскоре Фарис вовлекся в бой, круша всех и вся, будто и не он вовсе только что чуть не умер. Передо мной возник Декс с дикими глазами.

– Мы должны их убивать! Отдай приказ!

Я не мог думать об этом. Я не мог этого произнести. Я знал этих людей. Элен… Я не мог позволить им убить Элен. Я вспомнил поле боя из видения в пустыне – Деметриус, Леандр, Эннис. Нет, нет, нет. Тут и там мои люди падали и задыхались, когда отказывались убивать своих друзей. Или погибали от безжалостных лезвий Синего взвода.

– Дэриэн мертв, Элиас! – Декс снова стал трясти меня. – Сирил тоже. Аквилла уже отдала им такой приказ. Ты тоже должен – или нам конец.

Он заставил меня посмотреть ему в глаза.

– Элиас! Пожалуйста.

Не в состоянии говорить, я поднял руку и дал сигнал. По коже побежали мурашки, когда приказ переходил по полю боя от солдата к солдату.

Приказ Командира. Сражаться насмерть. Без пощады.

* * *

Не было ни ругательств, ни криков, ни проклятий. Мы все оказались в ловушке бесконечного насилия. Звенели мечи, друзья погибали, мокрый снег, падая, колол кожу.

Я отдал приказ и поэтому вел их за собой. Я не выказывал ни тени сомнения, потому что иначе дрогнули бы и мои люди. А если они дрогнут, мы все умрем.

Поэтому я убивал. Кровь лилась рекой, покрывая мои доспехи, кожу, маску, волосы, капая с липкой и скользкой рукояти меча. Я был самой Смертью, что господствует в этой бойне. Некоторые мои жертвы умирали мгновенно, не страдая, раньше, чем их тела коснулись земли.

Другие – мучились дольше.

Малодушно хотелось убивать незаметно, подкрадываясь сзади, чтобы не видеть их глаз. Но битва гораздо ужаснее. Тяжелее. Ожесточеннее. Я смотрел в лица людей, которых убивал, и, хотя шторм приглушал их стоны, каждая смерть, каждая рана, которая никогда не заживет, выжигала свой след в моей памяти.

Смерть вытеснила все. Дружбу, любовь, преданность. Светлые воспоминания об этих людях – их смех, выигранные пари, розыгрыши – ушли навсегда. Все, что я запомню, – это тьма и смерть.

Эннис плакал как ребенок на руках у Элен, когда его мать умерла полгода назад. Я переломил руками его шею точно прутик.

Леандр и его вечная безответная любовь к Элен. Мой клинок пронзил его словно птица – чистое небо. Легко. Без усилий.