Уголек в пепле

– Мама Рила, бывало, рассказывала мне истории, – начал я осторожно, боясь напугать Элен. – Она рассказывала о людях с необычными способностями, которые обнаруживались у них после столкновения с чем-нибудь сверхъестественным. Некоторые обретали нечеловеческую силу, другие меняли погоду, третьи могли исцелять голосом.

– Невозможно. Только Пророки имеют истинную силу…

– Элен, мы сражались с рэйфами и ифритами две ночи назад. Кто может утверждать, что возможно, а что – нет? Может быть, ифрит, который коснулся тебя, пробудил в тебе что-то?

– Что-то странное. – Элен протянула мне форму. Я вызвал в ней еще большую неуверенность. – Нечеловеческое. Это что-то…

– Это что-то, возможно, спасло мне жизнь.

Эл схватила меня за плечи, ее тонкие пальцы впились в кожу.

– Обещай, что никому этого не расскажешь, Элиас. Пусть все думают, что лекарь творит чудеса. Пожалуйста. Я должна… понять это первой. Если Комендант узнает, она передаст Черной Гвардии… И они будут пытаться очистить тебя.

– Это наш секрет, – произнес я, и Элен немного успокоилась.

Когда мы вышли из лазарета, друзья встретили меня радостными криками. Фарис, Декс, Тристас, Деметриус, Леандр улюлюкали и хлопали по спине.

– Я знал, что ублюдкам не удастся обойти тебя…

– Прекрасный повод, чтобы отпраздновать. Давайте напьемся?

– Попридержите коней, – возразила Элен. – Дайте ему отдышаться.

Ее прервал бой барабанов. Всех новоиспеченных выпускников призывали немедленно явиться на тренировочное поле для боевых занятий. Сообщение повторилось, и все простонали, закатив глаза.

– Сделай нам одолжение, Элиас, – попросил Фарис. – Когда ты победишь и станешь великим повелителем, вызволи нас отсюда, ладно?

– Эй, – сказала Элен. – А что насчет меня? Что, если я выиграю?

– Если ты победишь, тогда доки позакрывают и нам уже никогда не повеселиться, – подмигнул мне Леандр.

– Смеешься, Леандр! Я бы не закрыла доки, – начала раздражаться Элен. – Только потому, что я не люблю бордели…

Леандр отступил назад, защищая рукой нос.

– Прости его, о благословенный Претендент, – сказал Тристас, сверкнув синими глазами. – Не бей его. Он лишь бедный слуга…

– О, идите вы все к черту! – воскликнула Элен.

– В половине одиннадцатого, Элиас, – крикнул Леандр, уходя с остальными. – В моей комнате. Мы отлично отпразднуем. Аквилла, ты тоже можешь прийти, но если только пообещаешь не ломать мне больше нос.

Я пообещал ему, что не пропущу вечеринку. Когда они ушли, Эл протянула мне флакон.

– Ты забыл сыворотку лапчатника.

– Лайя! – осознал вдруг я причину неясного беспокойства. Я обещал девушке-рабыне лапчатник еще три дня назад. Она, должно быть, ужасно страдала от боли с такой-то раной. Позаботились ли о ней? Промыла ли Кухарка ей рану? Было ли..?

– Кто такая Лайя? – Элен прервала мои мысли. В ее голосе звучало недоброе спокойствие.

– Она… да никто. – Элен не поймет, что я дал обещание рабыне. – Что еще случилось, пока я был в лазарете? Что-нибудь интересное?

Элен бросила на меня красноречивый взгляд, давая понять, что она позволяет мне сменить тему.

– Ополчение устроило засаду на маску Демона Касиуса в его доме. Ужасную, по всей видимости. Жена нашла его утром. Никто не слышал ни звука. Ублюдки становятся наглее. И… есть еще кое-что, – она понизила голос. – До моего отца дошли слухи, что Кровавый Сорокопут мертв.

Я уставился на нее с недоверием.

– Ополчение?

Элен покачала головой.

– Ты знаешь, что Император едет в Серру и будет здесь через несколько недель? Он планирует нападение на Блэклиф. А именно на нас, Претендентов.

Дед предупреждал меня об этом, и все же слышать такое было неприятно.

– Когда Кровавый Сорокопут узнал о его планах, то решил подать в отставку. Поэтому Таиус казнил его.

– Такие, как Кровавый Сорокопут, не могут подавать в отставку.

Ты служишь до самой смерти. Все это знают.

– На самом деле, – сказала Элен, – Кровавый Сорокопут мог подать в отставку, но только если Император согласился бы освободить его от обязанностей. Об этом просто не многим известно. Отец говорит, что это своеобразная лазейка в законе Империи. В любом случае, если слухи верны, Кровавый Сорокопут сглупил, что попросил об этом. Таиус ни за что бы не отпустил свою правую руку как раз тогда, когда династия Тайа под ударом.

Она взглянула на меня, ожидая ответа, но я лишь молча смотрел на нее с открытым ртом. Потому что понял кое-что важное, чего до сих пор не понимал.

«Если ты выполнишь свой долг, у тебя появится шанс сломать узы, связывающие тебя и Империю».

Я знал, как это сделаю. Теперь я знал, как обрету свободу.

Если я выиграю Испытания, то стану Императором. Тогда лишь смерть освободит Императора от долга перед Империей. Но в случае с Кровавым Сорокопутом все иначе. Кровавый Сорокопут может подать в отставку, но если только Император согласится его отпустить.