Читаем Уголок весёлого архивариуса - 2 (1970-1975) полностью

Уголок весёлого архивариуса - 2 (1970-1975)

— Почему не воздвигли памятник Катону?» — чем спрашивали: «Почему воздвигли памятник Катону?»

№ 2

Осёл-бумеранг

Французский критик Фрерон разругал с успехом шедшую на сцене трагедию Вольтера «Мерона». Желая отомстить Фрерому, Вольтер напечатал великолепное издание этой трагедии с заглавной виньеткой, на которой был изображен осел, щиплющий лавры. Иносказание было простым: лавры — поэтическая слава Вольтера, осел — непочтительный критик.

Взбешенный Фрерон написал статью, в которой похвалил издание и отметил, что оно сопровождено портретом автора.

Вольтер оценил находчивость критика и… постарался скупить все экземпляры книги

Осёл-обидчик

Друзья Сократа были недовольны тем, что он равнодушно снес обиду одного вздорного человека.

— Если бы меня лягнул осел, неужели бы я пошел жаловаться на него в суд, — ответил Сократ.

Осёл-титул

Сиамский король Лагу однажды был разбужен ревом осла. Это спасло его от верной смерти, которую готовили ему заговорщики, пробравшиеся во дворец. Повелитель в знак признательности к длинноухому приказал, чтобы в его государстве осел был почитаем за священное животное и чтобы имя его давалось людям отличившимся, служило указанием высокого сана.

Вскоре по обнародовании этой воли его сиамского величества ко двору прибыл иностранный посланник. Оберцеремонимейстер доложил о его приезде следующим образом: «Могущественный Лагу, повелитель вселенной, царь белых слонов, блюститель правосудия и хранитель священного зуба! Прибыл превеличайший осел и желает предстать пред светлые очи твоего величества!»

Король махнул рукой, и посол, пожалованный в ослы, был допущен в королевскую палату.

№ 3

Профессиональная непригодность

Однажды к Бернарду Шоу пришел неудавшийся баскетболист и попросил помочь ему сделаться писателем. Шоу молча прочел его рукопись и сказал:

— Теперь я понимаю, почему из вас не вышел баскетболист.

— Почему?

— Потому что вы не можете бросать в корзину, — ответил писатель.

Поздно спохватился

Беседуя с композитором Рихардом Вагнером, его французский коллега Даниэль Обер признался:

— У меня нет никаких музыкальных способностей. Чтобы осознать это, потребовалось почти тридцать лет!

— И вы перестали сочинять? — спросил Вагнер.

— Нет! Ведь к тому времени я был уже знаменит.

Лаконизм

Однажды спросили знаменитого спартанца Симонида:

— Сделал ли ты в жизни что-нибудь такое, о чем впоследствии пришлось сожалеть?

— Да, мне часто приходится раскаиваться.

— В чем?

— В том, что я иногда говорю. Но до сих пор я ни разу не раскаивался в том, что молчал.

№ 4

Настоящий министр

На балу кто-то обратился к поэту Мятлеву:

— Покажите, пожалуйста, где министр просвещения?

— Вот он, — ответил Мятлев, показывая на Ивана Андреевича Крылова.

— А я думал, что министр вот этот, в звездах, — сказал любопытный, указывая на министра графа Уварова.

— Нет, — покачал головой Мятлев, — это наш баснописец: он в отчетах «басни» пишет.

Обидно, но справедливо

Однажды в частном пансионе в Казани раздался взрыв. Его виновником оказался мальчик, увлекавшийся химией и устроивший в подвале пансиона тайную лабораторию. За это он был посажен в карцер, а затем введен в столовую с доской на груди. На доске было написано: «Великий химик».

Хозяину пансиона такое наказание казалось очень остроумным.

А наказанным был Саша Бутлеров, впоследствии действительно ставший выдающимся ученым — основателем современной органической химии.

№ 5

Обмен мыслями

Французские писатели Дюма-отец и Дюма-сын пользовались у своих соотечественников большой популярностью. Отец, прославленный автор «Трех мушкетеров», неодобрительно относился к слезливым и бездумным сочинениям сына и не упускал случая сделать в его адрес колкое замечание, наподобие такого:

— Я только что провел два часа в споре с моим сыном. Мы обменялись с ним мыслями, и в результате я ухожу совершенно пустым.

Разговор писателя с агрономом

Как-то к Леониду Николаевичу Андрееву на дачу приехал молодой земской агроном. Писатель стал показывать гостю свою небольшую ферму, на которой он с увлечением трудился. Агроном оказался порядочным брюзгой и совершенно замучил литератора бесконечными наставлениями: то не так, это не эдак.

— Молодой человек, вы зря стараетесь, поучая меня, — прервал его наконец Андреев, — мне незачем слушать ваши рекомендации, мне достаточно и собственного опыта: ведь я разорил уже четыре такие фермы!

Несправедливость

— Какая несправедливость! — сказал как-то английский поэт Т. С. Элиот. — Приди я в банк с фальшивым чеком — меня арестуют. А вот в литературных журналах полным-полно насквозь фальшивых поэм, сочиненных банкирами!