Уголовно-правовая дифференциация возраста

Для начального этапа формирования Русского государства характерно лишь возникновение интереса к проблеме ответственности за преступления против специального потерпевшего, которым, например, можно считать несовершеннолетнее или пожилое лицо[71]. Становление системы уголовно-правовых норм, основанной на принципе дифференциации ответственности, в том числе и в зависимости от возраста потерпевшего от преступления, происходит значительно позже.

Как следует из текста Салической Правды (Lex Salica), на вид и размер наказания могли влиять пол и возраст потерпевшего. Убийство мальчика в возрасте до 10 лет наказывалось большим по размеру денежным штрафом, чем за убийство свободной девушки. Штраф, хотя и гораздо меньшего размера, предусматривался за убийство ребенка в утробе матери, «раньше чем он получит имя»[72].

Защита права ребенка на жизнь закреплена в ст.6 Устава князя Ярослава[73], установившей ответственность за детоубийство. Последнее, а точнее, убийство незаконнорожденного ребенка, наказывалось заключением в монастырском учреждении. К детоубийству приравнивался и аборт, дела о совершении которого, по Уставу князя Владимира, относились к церковной юрисдикции[74].

Таким образом, на этом этапе имеет место лишь зарождение правовых механизмов, предусматривавших более строгую ответственность за преступления против особой возрастной группы — несовершеннолетних. В то время были введены лишь запреты на отдельные формы поведения, которые могли причинить вред несовершеннолетним. Формулируя запрет, законодатель, однако, не признавал интересы ребенка самостоятельным объектом уголовно-правовой охраны, а нормы, их защищавшие, в качестве приоритетной цели имели охрану иных интересов и ценностей.

Некоторые ученые расценивают положения Устава князя Ярослава «О церковных судах»[75], установившие ответственность за нарушение запрета половых отношений в кругу близких родственников, как направленные на защиту несовершеннолетних[76]. На наш взгляд, ввиду отсутствия указаний на возраст и неоднозначности признания несовершеннолетнего потерпевшим при инцесте, приведенная норма не может рассматриваться как осуществление защиты интересов ребенка в древнем праве.

Взаимоотношения родителей и детей в русской семье в средние века подробно описывает Домострой. Автором дошедшей до нас 2-й редакции Домостроя является современник Ивана Грозного, ближайший советник царя, протопоп Сильвестр. Указанный документ не является правовым актом в строгом смысле слова. Это, в известной мере, детально регламентированная программа поведения в семье и в обществе исходя из различных обстоятельств. В нем получил отражение весь уклад общественной жизни, в том числе и суть средневековой идеологии воспитания.

Воспитывать детей предписывалось «в добре наказаний»: «Казни сына своего от юности его, и покоит тя на старость твою, и даст красоту душе твоей. И не ослабляя бия младенца: аще бо железом или лозою биеши, не умрет, но здравие будет. ...Любяи же сына своего, учащай ему ран — да последи о нем возвеселишися»[77]. Очевидно, что основной ценностью общество в тот период полагает не права ребенка, а общественный, в том числе семейный, порядок. Сказанное выше объясняет факт отсутствия в источниках уголовного законодательства, вплоть до принятия Соборного Уложения 1649 г. и Новоуказных статей о татебных, разбойных и убийственных делах 1669 г., норм о возрасте потерпевшего и об ответственности за преступления против несовершеннолетних.

Однако и в указанных нормативных актах уделено чрезвычайно мало внимания уголовно-правовым гарантиям интересов ребенка. Ряд содержащихся в Уложении 1649 г. норм перешел в него из памятников древнего права. В частности, ст. 26 Соборного Уложения предусматривает наказание в виде смертной казни за убийство незаконнорожденного ребенка[78]; тем не менее, как и в Уставе Ярослава, данная норма по существу имеет целью не охрану жизни несовершеннолетнего, а порицание фактов незаконного сожительства и внебрачного рождения детей.

В остальном, несмотря на закрепление Соборным Уложением отдельных случаев превышения родительской власти над ребенком как преступлений, наказание за их совершение является крайне мягким. Так, убийство ребенка наказывалось 1 годом тюремного заключения и церковным покаянием; однако возраст, до которого лицо считалось ребенком, закреплен не был.

Жаловаться на родителей дети не могли. Статья 6 Соборного Уложения предписывала даже за попытку получить поддержку после незаслуженных обид и подать жалобу на своих родителей таких детей «бита кнутом, и отдати их отцу и матери», которые «скорее всего, также не оставляли без подобного наказания проявление активности своих чад»[79]. Указанная норма является отражением средневековой педагогики. Семейная власть отца над детьми была практически безраздельной; государство принципиально стояло на позиции невмешательства в эти отношения.