Уголовного розыска воин

А тут как раз подошло время пахоты. Семян мало, волов нет, трактор по горам не пустишь. Мурад с «шапкой по кругу» отправился в крепкие колхозы выпрашивать семена. Вернулся с пшеницей, горохом, ячменем, клевером. Райком партии помог «выбить» кредит для покупки сорока волов. Выдюжил в первый год председатель, сумел неплохой фундамент заложить для будущего достатка сельхозартели: колхоз свои семена на зиму засыпал, кормами запасся, свинофермой и птицефермой обзавелся. А на следующий год Хусаинов организовал новую отрасль в колхозе — шелководство. Сначала с завода кокон получали, а потом и свой семенной сами стали разводить.

Минуло три года, колхоз пошел в гору, окреп.

Но до возвращения в милицию Хусаинов еще работал председателем кишлачного Совета, секретарем парткома в колхозе имени Хасана...

Резкий поворот машины вернул Хусаинова из тех далеких дней. Шофер извинился за крутой зигзаг.

— Камнепад. Валуны на дороге.

— Стой! — положил ему руку на плечо Хусаинов. — Надо убрать камни с дороги. Тогда и другим легче будет ехать. Это, брат, закон жизни.

Они столкнули валуны под откос. И «газик» снова помчался по асфальтному серпантину.

* * *

Въехали в Варзоб. У здания детсада притормозили. Сухощавый черноглазый мужчина, увидев Хусаинова, поклонился, приложив руку к сердцу:

— Салам-алейкум, отец. Рад тебя видеть живым-здоровым.

— Здравствуйте, дорогой Бек Гурезов, здравствуй, директор. Говорят, слава о твоем ресторане до самых дальних стран долетела. Скоро опять туристы оккупируют твой «Горный ветерок».

— Почему же ты, отец, мимо проехал? Пожалуйста, заходи. Я перед тобой в вечном долгу. Разве не ты приютил меня вместе с моим братом и двумя сестрами после смерти наших родителей, несколько лет поил и кормил? Ты и для меня и моих восьмерых детей больше, чем отец.

— Послушай, Бек, как называется этот дархат? — Хусаинов указал на огромное дерево, раскинувшее ветвистую крону над зданием детсада.

— Но ведь ты сам посадил его. У нас в Варзобе больше таких деревьев нет. Оно единственное.

— Я привез его из лесопитомника, а название не спросил.

— В Варзобе его называют твоим именем, отец, — дархат Мурада. Идем обедать. Это твой «газик»?

— Нет, попутный. Добираюсь на нем до комбината. Оттуда придется пешком топать до Зуманда. Проезжей-то дороги туда нет.

* * *

Мурад шел по горной тропе впереди Имомали, не оглядываясь, спокойно, неторопливо, экономя силы для предстоящих крутых подъемов. Имомали не выдержал, заговорил первым:

— Разве вы не знаете меня?

Мурад усмехнулся:

— Как не знать. Я поначалу чуть было не подумал: уж не с самим ли Сафарали встретился снова...

— А не боитесь? Я же все-таки сын Сафарали, во мне течет его кровь. А вы решились идти со мной ночью, по горам... Ведь ни одна душа не узнает. Нас с вами никто вместе не видел. Я давно ищу с вами встречи, дядя Мурад.

— Знаю, Имомали. Потому и взял тебя в попутчики.

— Зачем же впереди меня пошел, дядя Мурад? Ведь мне сзади проще...

— Сзади только самая последняя тварь нападает. А ты человек, Имомали. Уважаемый в кишлаке...

— Да, смелости вам не занимать... Так за что же отца вы застрелили?.. И как это было?

Лютым врагом Советской власти был Сафарали. Возглавлял отряд басмачей в триста сабель. Грабил кишлаки, убивал коммунистов, активистов. Был осужден на десять лет. Вернулся из тюрьмы в 1941 году, вновь сколотил банду. Долго охотился за ним отряд добровольцев под руководством коммуниста Хасана Якубова, но сам попал в засаду хитрого и коварного Сафарали.

Апрельской ночью прискакал к Хусаинову всадник с запиской начальника Рамитского отделения милиции: «Недалеко от кишлака Ёс идет бой с бандой Сафарали. Якубов убит. Оставшиеся добровольцы засели в усадьбе, отстреливаются. Нужна подмога».

Тогда же восемь человек выехали из Варзоба. Возглавил их Мурад Хусаинов. В кишлаке Испевр к ним присоединились столько же добровольцев — все, что осталось от отряда Якубова.

На рассвете переправились через реку Ёс. Остановились в ущелье. Здесь присоединились к ним два командира и десять бойцов, присланных из столицы республики. Они передали Хусаинову приказ: «Организовать ликвидацию банды».

Но ее сначала надо найти.

Хусаинов узнал: в бою был тяжело ранен Хаит, брат Сафарали. С бандитами он бежать не мог. Значит, где-то спрятан, кто-то за ним ухаживает. Но где?

Может, на той звериной тропе, что спадает к реке Ёс, искать Хаита? С вечера Хусаинов залег за выступом прибрежной скалы. После полуночи услышал чьи-то осторожные шаги. Показалась тень. Неизвестный перешел вброд бурную речку. И тут Мурад узнал Азимбоя, бежавшего недавно из тюрьмы.

Дуло маузера уперлось в грудь преступника. Азимбой поднял руки.

— От Хаита идешь? Где он? Где Сафарали?

— Клянусь аллахом, не знаю, где курбаши. А Хаит лежит там, на тропе. Я ношу ему молоко, лепешки. Приказано поднять его на ноги, тогда Сафарали сам нас разыщет.

— Хаиту известно, где скрывается Сафарали. Выведай у него, а потом возвращайся на это место, жди меня. Понял?

— Все понял. А отпустишь меня на свободу, начальник?

— Суд решит, где тебе быть. Приходи завтра ночью в это время.