Уголовный мир царской России

— В четверг, — сказала она, — я исполнила все, как вы сказали. Вот вам расписка этого негодяя. Представьте, какой нахал: прочитав мою бумагу, он сначала не только отказался ее подписать, но принялся даже меня ругать. Какими только словами он не обозвал меня! И старой кикиморой, и старой потаскушкой — просто стыд и ужас! Однако ради дела я все стерпела и добилась-таки своего. Передав деньги, я не уехала домой, а спряталась у выхода и видела, как ваши люди его арестовали. У меня рука чесалась, так хотелось подбежать и обломать об него зонтик; но я, однако, сдержалась. Домой вернулась злая-презлая: разорвала на себе перчатки, выгнала горничную, высекла внука! Да где же он, этот мошенник?

— Прежде всего успокойтесь, сударыня! А затем — вот ваши деньги.

— Деньги — что! А где сам мошенник-то?

— Я сейчас его вызову. Но помните, нам предстоит разыграть комедию: необходимо его жестоко запугать, а это не так просто! Помните, что если он примется просить у вас прощения, то не прощайте сразу, помучайте хорошенько и лишь затем простите. Не удивляйтесь ничему, что будет происходить сейчас. Итак, вы готовы?

— Готова, готова!

Я позвонил.

— Приведите арестованного в смежную с кабинетом комнату.

Когда это было исполнено, то началась «игра». Сначала мимо бразильца провели в мой кабинет нескольких арестованных в кандалах и наручниках (их тотчас же вывели в противоположную дверь). Затем я во все горло принялся разносить мнимых преступников, наконец, несколько моих надзирателей стали громко стучать и бороться в соседней комнате, а затем по сигналу завыли, застонали, запросили пощады. Я вызвал агента, наблюдавшего за бразильцем.

— Ну, что?

— Сидит ни жив ни мертв, бледный, чуть не трясется.

— Ладно! Теперь зовите его.

Взъерошенный, не бритый вошел он ко мне в кабинет.

— Так вот ты каков гусь! — обратился я грозно к нему. — Ты это что же, мерзавец, по большим дорогам грабить собрался?! Или думаешь, что можно безнаказанно давать такие расписки?! — и я в воздухе потряс бумажонкой.

Но здесь моя дама визгливо вмешалась:

— Ах ты, разбойник, ах ты, негодяй! Что, брат, попался? Ты воображал, что на дуру наскочил? Что меня без конца грабить можно? Ах ты, американская морда! Да я теперь тебя в Сибирь, в тундру, на Сахалин упеку!

Бразилец растерянно заметался и что-то залепетал.

— Проси сейчас же прощения! — крикнул я. — Да хорошенько! Не так, — на коленях, чучело гороховое!

Он упал на колени:

— Простите, простите, сударыня!

— Что-о-о? Простите! — взвыла госпожа X. — Не-е-ет! Ты не только пытался ограбить, но еще и облаял меня на вокзале, меня — вдову коммерции советника! Нет тебе, негодяй, прощения, и все тут!

Бразилец принялся снова умолять, но она казалась непреклонной.

Войдя в свою роль, темпераментная дама, натерпевшаяся, очевидно, достаточно за это время, смаковала свою победу. Прошло минут двадцать, а дама все упорствовала. Мне, наконец, надоела эта комедия, и я стал подмигивать ей: дескать, пора, прощайте уже. Какое там!

— Я не только сотру тебя в порошок, я не только запрячу тебя в Сибирь, а сегодня же повидаю еще твоего консула, и сама изложу ему дело.

Я принялся толкать ее ногой под столом. Мутным взором поглядела она на меня и, наконец, опомнилась.

— Ну, вот что, негодяй, — сказала она, наконец, своей жертве, — в душе я, конечно, не прощу тебя никогда! Но это дело до того мне претит, что я готова с ним покончить, а потому перед начальником я тебя прощаю. Но помни, что не для тебя, а для себя я это делаю!

Бразилец облегченно вздохнул.

— Рано вздыхаешь! — сказал я ему. — Твоя жертва тебя простила, но прощу ли я?

— Сжальтесь, господин начальник, ради бога, не губите!

Я подошел к нему и сказал:

— Ну, черт с тобой! Ладно! Я бы не простил, да не хочу подымать шум, раскрывать тайну госпожи X. Я прощу тебя, но ставлю два непременных условия: во‐первых, немедленно верни все выманенные деньги, а во‐вторых, чтобы через сорок восемь часов тебя не было в России. Я тебя сейчас выпущу, но поставлю за тобой наблюдение, и если к завтрашнему дню ты не принесешь сто семьдесят тысяч и железнодорожные билеты на выезд за границу, то будешь немедленно арестован, и тогда уже пеняй на себя. Помни, что подписанный тобой документ у меня. Ну а теперь можешь идти!

Бразилец в точности исполнил мое приказание и на следующий же день явился с деньгами и с билетом.

— Ради бога, господин начальник, разрешите жене остаться на некоторое время, чтобы ликвидировать дела с гостиницей!

— Хорошо, но чтоб торопилась.

Через месяц и она выехала из Москвы.

В день отъезда бразильца явилась ко мне сияющая госпожа X., и я ей передал деньги.

— Ах, я так вам благодарна, так благодарна, господин Кошко, что и сказать не могу. Наконец, я снова свет божий увидела, а то, поверьте, все это время ходила как в чаду. Очень прошу вас, передайте вашим людям вот эти пятьдесят тысяч, я так им благодарна!

— Что вы, что вы, сударыня?! Нет, такой суммы я не позволю им принять. Они исполняли лишь свои служебные обязанности.

— Нет, господин Кошко, уж в этом вы мне не откажите! Я непременно желаю их отблагодарить!