Уголовный розыск. Петроград – Ленинград – Петербург

Это был первый труп. Судя по телосложению – мать солдата. Рядом лежали трусы, все в бурых обильных пятнах. Неподалеку, метрах в двухстах, нашли заваленные землей сумки и странички от паспорта Песоцкой. А под трупом обнаружилась солдатская пуговица.

«Это групповуха! – заявил утром Соболев на оперативном совещании. – Одиночка такие валуны не поднимет».

И тут поступил анонимный сигнал, что рядовые Карозия и Манукян пытались угнать из автопарка грузовик и уговаривали караульного под предлогом того, что от этого зависит их жизнь или смерть. При повторной попытке угона караульному пришлось выпустить очередь в воздух. Это произошло на следующий день после пропажи третьей девушки. Возможно, они хотели вывезти труп?

Наутро командир взвода спровоцировал Карозию и Манукяна на конфликт, после чего за неуставные отношения комполка выписал им по десять суток «губы». Оба недоумевали, почему их «колют» на убийства. Из их разговоров вырисовывались интересные для расследования факты и люди.

– И чего они достают этой машиной?! – горячился Карозия. – У меня брат на танке по бабам ездил. Вон Чернат всю БМП разворовал: куртку меховую из «НЗ» украл, прибор ночного видения – и ничего! Вот что значит водитель!..

Чернат был приглашен на беседу в штаб вечером того же дня. Это был плотного телосложения рослый парень располагающей к себе внешности, с покатыми плечами, инфантильным рыхлым лицом и живыми темными глазами. Он оказался на редкость контактен, охотно признал хищение комбинезона на меху и неисправного прибора ночного видения.

Черната отпустили в казарму, а оперативники вместе с особистом стали готовить документы для помещения его на гауптвахту. Но утром Черната на поверке не оказалось – он подался в бега.

В ленинской комнате клуба Соболев допрашивал худого бледного паренька, земляка Черната. Тот рассказал, что Чернат уговаривал его ночью бежать с ним, мол, все равно здесь загоняют.

– Да, а если он женщину убил? Он бы тебя заставил покаянную записку написать, а потом тебя суицидником бы изобразил. А?

Самым несчастным выглядел особист, проспавший такую рыбину.

На танковом полигоне отловили только что демобилизовавшегося парня, которого из-за внематочной беременности жены, живущей в соседней деревеньке, тесть и теща выгнали из дома. «Бракодел» оборудовал шалаш и кормился при полевой кухне. Он вспомнил, что у Черната в том же селе живет подружка, у которой они как-то раз были вместе. Что Чернат в подходящий период приносил в казарму самогон, апельсины и что у него тогда же была оторвана на гимнастерке пуговица.

Из личного дела Черната следовало, что призывался он из-под Одессы, до призыва окончил автошколу ДОСААФ. В октябре в учебном подразделении готовился на механика-водителя. Через восемь месяцев самовольно оставил часть и десять дней проживал у себя дома. Вернувшись, внес в военный билет ложные сведения о присвоении ему воинского звания «старший сержант». За рукоприкладство был переведен из учебного подразделения в местный гарнизон.

По характеру общительный, лживый. Регулярно бывал в самовольных отлучках, употреблял спиртные напитки, заводил быстрые знакомства с женщинами.

В период исчезновения женщин командованием не контролировался, так как занимался в ремзоне техническим обслуживанием боевой машины.

По показаниям солдат Чернат в апреле – мае почти ежедневно приходил на КПП под предлогом встречи родителей и жен своих сослуживцев, находившихся в это время якобы в летнем лагере.

Один из солдат по анонимному каналу сообщил, что Чернат показывал ему сережки из золота в форме кленового листа. Другой пояснил, что в магазине соседнего поселка тот купил джинсы и кроссовки, хотя переводов ему не поступало (у матери солдата пропало около 300 рублей). В коллективном пользовании малолетками в кочегарке не участвовал, по повадкам одиночка.

Последней каплей стали сигналы о том, что в подходящие даты Чернат уводил от КПП женщин, схожих по приметам с Урываевой и Песоцкой. Позже рассказал одному из бойцов, что совершил с девушкой половой акт, сам снимал с нее джинсы. Его одежда и обувь были испачканы грязью.

Короче, после его бегства сигналы на Черната посыпались обильно. Осталось его задержать.

Около шести утра в окно подружки постучался Чернат, сказал, что ему дали отпуск по болезни матери, но он в форме не поедет. Он переоделся в купленные в прошлом месяце джинсы и кроссовки, взял ее майку, свитер и попрощался. Денег не просил. Получал ли он переводы из дома? Кажется, нет. Но подарил ей золотые сережки в виде листика клена. Велел до их свадьбы никому не показывать. Это рассказала подружка беглеца.

Сережки удалось изъять. Они принадлежали одной из пропавших женщин.