Уготованная судьба

— Я не хочу, чтобы ты извинялась. Я лишь хочу, чтобы ты доверяла мне. Хочу, чтобы ты была счастлива. Ты ведь сама вернулась ко мне, верно? — я продолжаю, не давая ей возможности ответить. — Нам даже не пришлось признаваться в том, что мы чувствовали вслух, когда ты вернулась, потому что это так чертовски глубоко, что слова нам были ни к чему. Но теперь они у нас есть, так ведь? Так что сомнений быть не должно. Тебе просто необходимо довериться этому, довериться мне, чтобы я заботился о тебе и сделал тебя счастливой.

— Ладно, — теперь её голос решительнее, она кивает. — Хорошо.

— Отлично. Хорошо, — я целую её нос. — Прими душ, а я приготовлю завтрак.

— Я скоро спущусь.

Прежде чем я отвечаю, она закрывает дверь, и я иду вниз, чтобы приготовить завтрак.

— Чёрт, — бормочу я про себя. Забыл спросить, какую яичницу она любит. Я собираюсь постучать в дверь, надеясь застать её до того, как она войдёт в душ, но её плач останавливает меня. Вместо того, чтобы ворваться внутрь и притянуть её в свои объятия, как я хочу, я прислоняюсь лбом к двери. Она не должна быть одна, и хотя она не знает, что я здесь с ней — ради неё — она скоро узнает, что это безусловный способ.

Когда через несколько минут её рыдания затихают, и я слышу, как отодвигается душевая занавеска, я иду на кухню. Я положил немного бекона на противень и поставил в духовку. Мой телефон звонит в тот момент, когда я собираюсь начать взбивать яйца.

— Да?

— Пожалуйста, скажи мне, что она по-прежнему в порядке? — спрашивает Джей, практически задыхаясь.

— Да, приятель. Она со мной.

— Смит. Это дело… Боже, это, бл*дь, жестоко. Один из моих людей оказался чёртовым предателем и… — он не заканчивает свою фразу. — Я никогда, никогда не отпускал Мелли, и тот факт, что я сделал это, гложет меня, чувак. Если с ней снова что-либо случится, я не знаю, что, чёрт возьми, буду делать.

— Она в порядке.

Я опускаю детали о прошлой ночи, потому что он явно напряжён, и мне не следует ничего добавлять. Последнее, что мне хотелось бы сделать, это дать ему ещё одну причину отвлечься от его дела. Кроме того, я позабочусь о ней. Он больше не несёт за неё ответственность. Она моя.

— Что происходит между вами двумя? Моя сестра не из тех, кто рискует, чтобы полететь к человеку, которого едва знает.

— Не могу объяснить, дружище, — я разбиваю несколько яиц и начинаю взбивать их в миске.

— Просто… мне не хочется произносить речь старшего брата, но, пожалуйста, не делай ей больно. Она через многое прошла.

Я уважаю его, поэтому жду, пока он закончит. Если бы моя сестра была еще жива, я был бы таким же.

— Не буду.

— Возможно, ты не сделаешь это намеренно, но она… весьма наивна, Смит. Не хочу, чтобы она казалась эмоциональным инвалидом или кем-то ещё, но после того, что случилось, она полностью изменилась. Раньше она была так полна жизни и весёлой до чертиков, но её общительная личность просто… покинула её. Я имею в виду, у неё даже исчезло то выражение лица. Ей поставили диагноз агорафобия, ты знал об этом (прим. боязнь открытых дверей, открытого пространства; расстройство психики, в рамках которого появляется страх скопления людей, которые могут потребовать неожиданных действий; бессознательный страх, испытываемый при прохождении без провожатых по большой площади или безлюдной улице)?

— Нет, не знал.

— Она не выходила из своей комнаты за исключением того, чтобы пописать. Потом выходила раз в неделю, чтобы принять душ, и в течение этого дня принимала душ четыре, пять, а иногда шесть раз. Она не получила аттестат, пока ей не исполнилось двадцать, мужик.

Стоя с миской в руке, я перестаю шевелиться и проглатываю желчь, вставшую поперёк горла.

— Боже.

— Прошедший год был замечательным. В позапрошлом году всё было хорошо. Она, наконец, переехала из моего дома – не то, чтобы я выгнал её или что-то в этом роде. Просто однажды утром она проснулась и сказала, что хочет этого. Ей двадцать два года, но во многом она всё ещё шестнадцатилетняя девчонка, которую изнасиловал сорокалетний мужчина.

Ставлю миску и сажусь на стул.

— Я не вижу девушку, о которой ты говоришь, Джей, — я думаю о её яркой улыбке, когда она шла через улицу с кучей сэндвичей. Думаю о её лице, когда она испытывает оргазм. Думаю о том, как хорошо она ощущается в моих руках, в моей постели и в моей жизни. — Я вижу женщину, которая напугана, без сомнения. Но я не вижу того, кто боится настолько, что не хочет жить своей жизнью. Во всяком случае, сейчас она пытается жить больше, чем когда-либо, и я хочу быть тем мужчиной, который будет рядом с ней, когда она вновь найдёт себя.

— Он чёртов монстр. Я не знаю, как проклятая правовая система провалилась в этом, но он всё ещё на свободе. И не сомневаюсь, что он хочет закончить то, что начал.

— Ему не удастся.

— Он попытается.