Угрюмое гостеприимство Петербурга

Князь встал со стула и подошел к окну.

— Я не могу быть подле вас, — сказал он, глядя в окно. — Я не отвечу на ваши чувства, и осознание этого принесет вам страдания.

— Я не жду от вас самоотверженной и безумной любви, — произнесла кротко Мария, — мне не нужно всепоглощающей страсти — так бывает только в романах, не в жизни. Мне довольно того, чтоб быть подле вас, видеть вас, хоть иногда. Я не жду от вас страсти и не собираюсь целиком растворяться в вас.

— Но рано или поздно вы это сделаете, — грустно сказал Петр Андреевич. — И пока этого не случилось, мне лучше оставить вас.

— Не уходите из моей жизни, — тихо произнесла княжна.

— Мне лучше сделать это теперь, нежели продолжать тешить вас несбыточными мечтами о нашем семейном счастье. Этому не суждено произойти.

Он замолчал. Она не отвечала. Петр Андреевич вновь посмотрел в окно и сказал:

— Мне всегда было обидно за графа Александра Христофоровича. Он женат, имеет детей. У него любовниц полдворца, но он никогда никого не любил.

— А вы любили? — с горькой надеждой спросила княжна.

— Когда-то. Десять лет назад.

— И что произошло?

— Я был мальчишкой. Она вышла за другого. Я долго пытался прийти в себя и только через несколько лет оправился окончательно. Я больше не в силах полюбить. Я бесконечно виноват перед вами. Прошу вас, простите меня.

— Мне не нужно прощать вас. Я не держу на вас зла, — искренне ответила Мария. — Я просто хочу быть рядом с вами.

Петр Андреевич подошел к ней и тепло ее обнял. Она заплакала.

— Вы красивая, блестящая девушка, мне с вами интересно и приятно беседовать. — Князь осекся. Он хотел сказать «но я вас не люблю», однако это слишком уж отдавало слезливым французским романом.

— Но? — угадала Мария. — Всегда есть это «но». Мужчина всегда успокаивает женщину, но какой от этого толк?

— Если я теперь не оставлю вас, после вам будет больно.

Она подняла голову и посмотрела ему в лицо. Щеки ее были сухи, но в изумрудных глазах застыли слезы по безнадежной любви.

— Я не знаю, как мне жить дальше, — сказала она.

И правда, как жить, когда тебя так жестоко и безнадежно лишают всяческих надежд на счастье, палачом которого выступает горячо и безответно любимый тобой человек?

Князю было бесконечно жалко ее, он чувствовал исходящую от нее всепоглощающую любовь к нему — любовь, приговоренную к страданиям и слезам.

И в порыве жалости, не нежности к ней, он нагнулся и крепко поцеловал ее в губы. Она ответила отчаянным и исступленным поцелуем, обвив его шею руками и всем телом прижавшись к нему.

— Прощайте, — сказал Петр Андреевич, глядя в ее влажные глаза.

Он подошел к двери и в последний раз посмотрел на Марию.

— Я люблю вас и все равно буду любить, — произнесла она.

Князь развернулся и вышел из кабинета.

С болью он покидал ту, которая продолжала бесконечно любить его. Каждый шаг его тяжелых сапог эхом отдавался на мраморной лестнице дома Ланевских — дома, в котором его любили, словно он был членом семьи.

Выпрямившись и расправив плечи, князь Суздальский твердым шагом спустился с крыльца. Он знал, что Мария смотрит на него из окна кабинета, но не позволил себе оглянуться.

Уверенным шагом он шел по набережной Мойки к Марсову полю. Пройдя сквозь него, он вышел к берегу Невы и пошел обратно — в сторону Невского проспекта, в самом начале которого сел в кофейне и пообедал.

Он размышлял о своем поступке и наблюдал, как медленно темнеет за окном северное петербургское небо.

О, если бы он мог ее любить!

Побывав когда-то отвергнутым влюбленным человеком, он хорошо понимал, что теперь чувствует она, какую нестерпимую испытывает боль и как страдает. Но сейчас он понимал, как тяжело разбить сердце, оставить за спиною выжженную душу.

Что тяготит сильнее: быть отверженным или быть злодеем, убивающим любовь?

Князь знал одно: всего трудней быть молодым, утратившим любовь. Ведь тот, чьи чувства отвергают, испытывая боль, продолжает любить. Но избавь Господь молодых людей от бремени спокойствия и остывшего сердца, не способного на страсть и на любовь.

Глава 5 Мать

Человек с замашками аристократа, но без денег — хуже нищего на паперти.

Английская пословица

Герман Шульц шел по Садовой улице с тяжелым сердцем, ибо он направлялся в дом своей матери. Герман терпеть не мог навещать старуху, которая напоминала ему о позорном его происхождении.

В прихожей его встретила Берта, сестра, младшая, которой, однако, уже минуло двадцать пять лет. На вопрос о состоянии матери Берта посетовала на плохое ее здоровье, каковое усугублялось беспеременным скверным расположением духа.

Она была ветхая, дряхлая, мертвецкого вида старуха. Ее руки представляли собой кости, обтянутые дряблой кожей, со вздувшимися венами; черные длинные ногти были вчетверо толще, чем у обычного человека. Когда Сара Абрамовна (так звали старую ведьму) пыталась что-то сказать, она говорила низким протяжным голосом, изрядно причмокивая из-за отсутствия зубов.