Угрюмый роман

Мои пальцы цепляются за пуговицы его рубашки, чтобы я могла разглядеть грудь, и мы могли бы начать вечеринку, но руки из моей мечты гораздо менее ловки, чем в реальной жизни.

Дурацкие пуговицы.

Зачем я вообще придумала рубашку с пуговицами на Дарреле? Это так неудобно.

В темноте Даррел опускает голову. Наконец-то. Давай действовать, приятель. Я поджимаю губы и готовлюсь к мечтательному поцелую. Но его нет. Вместо этого он целует меня в макушку и говорит что-то, чего я не понимаю, но, должно быть, слегка оскорбительное, потому что это Даррел, а он не совсем из тех, кто поет мне дифирамбы.

Мои брови подергиваются.

Я хочу схватить его, но мои руки такие тяжелые.

Почему я чувствую себя такой усталой в этом сне?

Даррел исчезает, и мир снова погружается во тьму, пока от громкого звука мои глаза не раскрываются.

Все еще темно. Я ощупываю себя, прежде чем нахожу вибрирующий будильник.

Это мой телефон.

Четыре утра

Черт возьми. Я хотела проснуться в три. Это значит, что я проспала первый будильник.

Я стону и потираю затылок. Такое ощущение, что я провела три часа, попадая под грузовик Mack. Я не могу представить, насколько травмирующей была бы для меня вся эта работа в одиночку. Слава Богу, Шанья наняла дополнительную бригаду.

С их помощью я установила стену в смежной ванной комнате, покрасила стены и расставила мебель. Мы многое сделали, но мне еще предстоит внести несколько последних штрихов, прежде чем комнаты будут полностью готовы.

Сегодня учебный день, так что у меня есть самое большее… пара часов до того, как они покинут лагерь и отправятся обратно на ферму.

От зевка сводит мне челюсть, и я снова чувствую, что меня клонит в сон. Качая головой, я думаю о мальчиках. Как они провели прошлую ночь? Плакал ли Бейли по своей бабушке? Беспокоился ли Майкл о будущем с таким серьезным выражением лица?

Я надеюсь, что вид их новых комнат облегчит их сердца и сделает это новое соглашение с Даррелом менее похожим на жизнь в чужом доме, а скорее на пребывание в вечном доме.

Когда я впервые переехала в Америку, у нас не было денег, чтобы украсить наш дом, каким бы запущенным он ни был. Я была бы рада возможности жить в великолепной новой комнате. И все же, по большому счету, дом — это не четыре стены, протекающая крыша и соседи, которые, казалось, вели себя как свиньи на празднике жирных свиней в любое время ночи.

Дома были мои папа и мама за обеденным столом. Наши еженедельные звонки родственникам в Белизе. Днем гремела музыка Soca, заглушая звуки животного хрюканья наверху. Тортилья, которую мама пекла на раскаленном камале, установленном на плите с конфоркой.

Совершенно новая комната не может заменить семью. У Майкла и Бейли больше нет родителей. Я ничего не могу с этим поделать. Что касается их печали. Их боли. Я не могу представить, каково это. Насколько они, должно быть, отвязаны. Но я знаю, что комната, дом… это что-то значит. Это все еще может быть убежищем.

Упираясь рукой в матрас, я поворачиваю бедра и готовлюсь спрыгнуть с кровати.

Пока я не осознаю, что лежу в постели.

И это не моя кровать.

И это не моя комната.

И когда, черт возьми, я сюда попала?

Я резко просыпаюсь и осматриваюсь широко раскрытыми глазами. Пустой комод. Шкаф. Балкон с видом на линию деревьев.

Где я?

Мой взгляд останавливается на картине напротив кровати. Это абстрактное искусство. Тот же закрученный стиль, который я видела в кабинете Даррела.

Даррел.

Моя грудь сжимается.

Неужели я прошлой ночью вошла в спальню Даррела во сне? Я была настолько измотана, что едва нашла в себе силы завести будильник на телефоне, прежде чем отключиться. Я прямо вижу, как встаю посреди ночи, чтобы найти более удобное место.

Ужас растекается по моим венам, и я закрываю рот рукой, вскакивая с кровати с такой силой, что чуть не падаю на ковер.

Что с тобой не так, Санни?

Мало того, что проникновение в комнату Даррела было полным нарушением неприкосновенности частной жизни, так еще и он прямо сказал мне не делать этого. На самом деле, Хастингс покинул терапевтический центр и проделал весь этот путь сюда несколько дней назад, просто чтобы я ничего не увидела в этих четырех стенах. Вчера он послал Дину шпионить за мной. Затем он сказал Шанье, что хочет, чтобы я убралась из его дома как можно быстрее.

После всего этого я пошла и… что? Взломала замок, чтобы забраться к нему под одеяло, понюхать его подушки и видеть эротические сны о нем?

Я стону в свои руки. — Я идиотка.

Ты идиотка, которой нужно поторапливаться, иначе эти комнаты не будут сданы вовремя.

Я со вздохом отпускаю свое унижение, раскладываю оставшийся ужас на крошечные кусочки и запихиваю его в дальние уголки своего сознания. Значит, я совсем чуть-чуть нарушила доверие клиента? Не похоже, что Даррел был там и видел, как я валяюсь в его постели, верно? Не похоже, чтобы он слышал, как я умоляла его раздеться.