Угроза для бизнеса

Остановившись перед дверью с непрозрачным матовым стеклом и табличкой, на которой значилось: «Томас Тингли», она невольно поежилась. Девушка уже успела позабыть об этой надписи. Здесь давным-давно не было никакого Томаса Тингли. Его не было здесь уже двадцать пять лет назад, когда она появилась на свет, и даже раньше. Она явилась сюда к его внуку. Ее всегда поражало это упорное стремление сохранить на двери забытое имя. Подавив невольную дрожь, Эми открыла дверь.

Хотя Томаса Тингли тут уже не было, вся его мебель, очевидно, так и оставалась на своих местах с незапамятных времен. Старомодный письменный стол с выдвижной крышкой весь исчерчен царапинами и усажен пятнами, лак на сиденьях стульев давно стерся, а массивному старинному сейфу самое место в музее.

Повсюду, где между шкафами и книжными полками оставался хоть небольшой участок стены, непременно красовалась большая фотография в рамке. Самая старая и поблекшая запечатлела около сотни мужчин и женщин в нелепых, причудливых костюмах. Под ней имелась подпись, сделанная от руки большими печатными буквами: «Служащие компании „Деликатесы Тингли“ на пикнике в Колтон-Бич, на Лонг-Айленде. 4 июля 1891 года».

Справа от входа за большой складной ширмой из зеленого брезента скрывалась от посторонних глаз большая мраморная раковина с кранами для холодной и горячей воды, которая, что бы вы там себе ни думали, во время оно считалась предметом роскоши, почти сибаритства.

Войдя, Эми положила конец разговору, который вели трое людей. Она знала всех троих.

Сидевший за письменным столом сердитый толстяк с седеющими, но еще не совсем утратившими цвет волосами, был Артур Тингли – внук человека, чье имя значилось на двери.

Над ним возвышался Сол Фрай, отвечавший за сбыт продукции, седой как лунь, застегнутый на все пуговицы и заложивший руки за спину, точно пастор.

Третьей была женщина, по возрасту занимавшая промежуточное положение между первыми двумя. Весь вид ее говорил, что она вполне способна, если понадобится, возглавить женский батальон. Для этого достаточно будет всего лишь надеть военную форму. Звали решительную особу Г. Йейтс. Никакой официальной должностью в фирме ее не почтили, но фактически она ведала производством. Никто на фабрике даже не догадывался, что за инициалом «Г» скрывается имя Гвендолин. Эми случайно узнала об этом от Фила Тингли.

Все трое поздоровались с ней: Сол Фрай и Г. Йейтс – вполне приветливо, хотя без лишних восторгов, Артур Тингли – насупившись и не скрывая раздражения. Произнеся положенные слова приветствия, последний отрывисто спросил:

– По-видимому, тебя прислала Боннерша? У вас ничего не вышло?

Эми сосчитала до трех. Она заранее настроила себя на терпеливый лад, зная, что этот разговор потребует от нее немалой выдержки и самообладания.

– Боюсь, – мягко проговорила она, надеясь, что в ее голосе не слышен вызов, – похвастаться пока нечем. Но мисс Боннер меня к вам не посылала. Я пришла сама… Неофициально, так сказать… Не от мисс Боннер. Я чувствую, что должна вам кое-что рассказать. – Она мельком взглянула на остальных собеседников. – Наедине.

– Ты о чем? – Он в упор уставился на Эми. – У тебя какое-то личное дело? Что за личное дело? Вообще-то тут предприятие, и рабочий день еще не кончился!

– Мы уходим, – объявила Г. Йейтс твердым, но на удивление высоким голосом. – Пошли, Сол…

– Нет! – рявкнул Тингли. – Вы останетесь.

Но женщина уже подхватила Сола Фрая под локоток и потянула к двери – совсем не той, в которую чуть раньше вошла Эми. Открыв ее, Г. Йейтс обернулась:

– Она ваша племянница, и ей надо с вами потолковать. Нам все равно пора делать обход.

Дверь за ними с силой захлопнулась, и тонкая перегородка покачнулась. Тингли поморщился, бросил на племянницу тяжелый взгляд и прорычал:

– Ну? Ты прервала важное совещание, чтобы докучать мне своими личными делами…

– С чего вы взяли, что речь пойдет о моих делах? Я же не знала, что у вас совещание. Мне было велено пройти в кабинет.

– Да, велено! Я собирался тебе кое-что сказать! Только сегодня утром выяснилось, что работа по этому делу, оказывается, поручена тебе. И я заявил этой вашей Боннерше, что не питаю к тебе ни малейшего доверия! – Тингли хлопнул ладонью по столу. – Ни малейшего! Если она тебе все уже рассказала и ты явилась сюда именно по этому поводу, то у тебя всего три минуты. Засекаю!

И он вытащил из жилетного кармашка часы.

Эми почувствовала, как ее всю затрясло, и поняла, что считать до трех на сей раз бесполезно. Он был просто невыносим. Но если эмоции удержать в узде ей не удалось, голос она умела контролировать при любых обстоятельствах.

– Хоть вы и брат моей матери, все равно троглодит! – произнесла она твердо и отчетливо, затем развернулась и вышла из комнаты, не обращая внимания на проклятья, что неслись ей вслед.

Уже в обратном направлении она проделала весь путь через лабиринт из перегородок, миновала приемную, ветхую скрипучую лестницу, вышла на улицу и быстрой, решительной походкой зашагала в восточном направлении.