Угроза с Марса

Стерлинг Ланье Угроза с Марса

Глава 1 Форт в лесу

Слейтер проснулся мгновенно. Чудовище медленно и неуклонно ползло к лицу Слейтера, и пара жутких когтей на хитиновых усиках плавно покачивалась на остроконечной голове в такт движению шести лап. Откуда-то из недр куполообразного туловища монстра раздавалось едва слышное пощелкивание, различимое только в абсолютной тишине крохотного спального отсека. Единственный глаз чудища, торчащий на лбу — огромный, фасетчатый, окрашенный в уныло-красный цвет марсианской пустыни, — уставился прямо в карие глаза молодого офицера. Слейтер приподнялся на локтях, сбросил одеяло и одарил незваного гостя уничижающим взглядом.

— И как только, черт подери, ты ухитряешься заманивать женщин в постель, если здесь ползают такие твари? — осведомились с порога.

Лейтенант Хельге Накамура в полном вооружении, облокотившись о косяк, с нескрываемым отвращением смотрел на грудь своего приятеля. Этот здоровяк японо-норвежского происхождения не питал особых симпатий к Слейтерову питомцу.

Слейтер протянул руку и снял с груди двухдюймового щелкунчика. Тот немедля принялся недовольно размахивать усиками и щелкать челюстями.

— Да ведь Хват совсем безобиден, — примирительным тоном произнес Слейтер, — и он никогда не укусит того, кто мне симпатичен, не правда ли, малыш? А сейчас он просто проголодался, вот и пришел к папочке. Видимо, тараканов и мусора в комнате уже не осталось. Между прочим, он куда удобнее кошки.

Держа щелкунчика поперек туловища, он поднялся, не одеваясь пересек комнату и достал кусок мяса из небольшого стенного холодильника. Отпущенный на гладкий пластик стола, щелкунчик аккуратно резал мясо острыми, как бритва, челюстями и отправлял куски в свой квадратный рот, укрытый под заостренным передним выступом панциря. Вскоре в его пасти исчез последний кусок.

Мужчины молча наблюдали за этой трапезой. Но вот все шесть конечностей щелкунчика втянулись под панцирь, а единственный глаз прикрылся перепонкой. Спящий щелкунчик был похож на сморщенную кожуру от каштана или бурый камень странной формы.

Слейтер положил его в плоскую коробку из импервия. Захлопнув крышку, он поставил коробку на стол и начал одеваться: пришло время утреннего дежурства, потому-то Накамура и разбудил его.

— Я знаю, знаю, что щелкунчик опасен, — сказал Слейтер. — Будь я проклят, если он не сумеет прогрызть даже импервий. А уж любой другой материал его челюсти режут, как масло. Но я подобрал его в рукке, и до сих пор он ни разу не попытался удрать от меня. Во всем форте он не трогает никого, кроме мышей и тараканов. Возможно, я слегка чокнулся, но мне приятно думать, что я ему по душе. А порой, как ни странно это звучит, мне кажется, что он может говорить.

— Ты слишком долго торчал в рукке. Когда ты вернешься на базу, тамошним психологам придется вкалывать без выходных. Кроме того, к тому времени ты наверняка будешь говорить фальцетом, если вдруг старине Хвату взбредет в голову перекусить и ему подвернутся твои яйца. Ты же знаешь, что бывало с первыми колонистами, пока не построили купола.

— Это верно, но те щелкунчики были по большей части взрослыми — размером с кошку.

Слейтер застегнул портупею, взял шлем и вслед за Накамурой вышел из комнаты. Через десять минут они уже стояли на командном посту на стене форта Агню, прямо над главными воротами.

— Вонючий рукк, проклятый теф! — Накамура виртуозно сплюнул за парапет. — И почему бы не послать ко всем чертям эту ублюдочную планету и не оставить руккеров в покое?

Мысль эта была не нова, но звучала здесь достаточно часто. Рукк на многих людей действовал подавляюще.

Вопреки своей фамилии, Накамура был черноглазым блондином шести футов и двух дюймов ростом. Широкие ноздри и полные губы он унаследовал от своего прапрапрадеда гереро. Смешанное норвежско-японское происхождение, о котором говорили его имя и фамилия, носило более свежий характер. Он хмуро взглянул на друга и принялся яростно отмахиваться от тучи мошек, зависшей перед самым его лицом.

Под солнцем марсианского лета царила необыкновенная тишина. В ближней дымке свистели и стрекотали насекомые, да совсем далеко, на грани слышимости, пронзительно кричало какое-то крупное животное, скорее всего кошак. Леса, окружавшие форт, источали свежие запахи растений — запахи живого, растущего, всепроникающего. Было сыро, тепло — двадцать градусов по Цельсию, к ночи, впрочем, температура могла упасть до минус двадцати.

Старший лейтенант Мохаммед Слейтер лениво улыбнулся однокашнику:

— Старик, помнится, ты и в Академии постоянно призывал к действию. Только где еще ты собирался действовать, как не в женском кампусе?