Угроза возвращения

Контролировавший эти странные разговоры о кровопускании симбионт позволил порезать ладонь. Он уже достаточно собрал местных образцов фонем, чтобы понимать примитивный язык протоэльфов. Не убедись он в добрых намерениях шамана, еще неизвестно чью кровь изучали бы духи.

Как только алые капли упали на поверхность алтаря словно огненная горючая пленка растеклась по камню от центра к краям. Будто бы по нему разлили и подожгли волшебный необжигающий спирт.

Своды пещеры и пол неожиданно мелко задрожали, передавая подземный рокот недр. В коридорах образовался воздушный вихрь, заметавшийся по помещению, и поднимавший в воздух весь мусор, что валялся на полу.

Такая реакция потусторонних сил проявилась впервые, шаман мягко сказать опешил. Вдалеке раздались панические крики и топот соплеменников, выскакивающих из нор.

От стен к центру пространства зазмеились электрические всполохи, выделяя трехмерный силуэт страшного оскалившегося лица с косматой нечесаной шевелюрой и бородой.

Образовавшийся в воздухе фантом не то дворфа, не то Григория Распутина яростно сверлил всех присутствующих пустыми глазницами, и угрожающе разевал такой же просвечивающийся беззубый рот. Он явно что-то говорил, но звук отсутствовал.

Вождь же, как загипнотизированный, замер, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Его испуганное, удивленное лицо менялось в выражении эмоций до благостного умиротворения, затем снова переходящих в дикий ужас. Ноги старика подкосились, и он упал на колени, скрючившись.

Пламя угасло, так же внезапно, как и появилось, будто бы некое горючее выгорело все без остатка. Мусор как попало опал на землю. Вибрация горы также затихла, и более ничто себя не проявляло.

Отец, придя в осмысленное состояние, устало поднялся и присел на край ложа.

— Моя удивиться, ничего не мочь с его сделать. Дух племени сообщать, что перед наша лишь пустой оболочка великий воин. — Прохрипел он, откашливаясь. — Без души его не способна ни на что.

— Но наша дух добр, и обязан сообщить, как вернуть его душа. — Встревожилась помощница, по очереди бросая взгляд то на невозмутимо застывшего Беркутова, то на растерявшегося отца.

— Да, его сообщить… Но это для наша невозможный дело. Моя не пойти на его. Лучше выгнать орсамен из убежище. С такой прожорливый туша племя уж точно ждать голод и смерть.

— Нет, твоя не сделать это! Иначе моя уйти с его. Дочь все сказать! — внезапно повысила голос девушка.

— Подумать, неразумный дитя. Не заставлять моя пересказывать то, что поведать наша хранитель. Твоя будет ожидать жестокий судьба! — хотел погладить по голове ставший внезапно таким заботливым папа, но его руку резко оттолкнули.

— Его спасать наша! Теперь моя брать его в свой пещера, мыть, чистить, кормить, делать с его дети как муж. — Горя глазами, выпалила на одном дыхании дочь.

— Твоя быть дура! Уходить с глаз. Моя племя собирать, думать как быть. — Разочаровано отвернулся шаман.

Больше не обращая внимания на недовольство отца, радостная девушка повела нареченного супруга в собственный подземный уголок. Она приняла для себя судьбоносное решение, и поступила в точности, как гласили заветы племени. По которым, достигшая совершеннолетия, имеет право в благодарность стать женой своего спасителя, без каких либо дополнительных брачных ритуалов и благословений.

Этот поступок заставил задуматься над решением проблемы нанита, которому предстояло в будущем объясняться перед обескураженным хозяином: «Каким образом у того появилась новая жена, а он ни сном ни духом? Может, стоит, пока находимся в прошлом, подкорректировать эти дурацкие обычаи?».

Пещерка-студия была небольшая, но уютная. В меру чистая без лишних кровососущих насекомых, которых отгонял запах подстилки из специально расстеленных по полу лекарственных трав. Вместо мебели лишь деревянные тотемы местных животных. Видимо, подаренные отцом ребенку, будущей ведунье, как развивающие игрушки-тренажеры в постижении колдовства.

В общем, для двоих достаточно милая, просторная комнатка в жилом коммунальном пещерном комплексе. Если, конечно, Беркутову не придет в голову наращивать свой усиленный бронескаф прямо там.

Привалив мужа к стене как сломанную куклу, она на некоторое время выпорхнула наружу. Вернулась с двумя венками из неизвестных земным ботаникам цветов и охапкой свежих побегов, которыми сердобольные женщины племени скинулись из своих запасов для новобрачных.

Водрузив на головы себе и новоиспеченному супругу ритуальные венцы, заставила искина мысленно всплакнуть по ушедшим веселым сытым денькам. Где он, одновременно ухаживая за всеми женами носителя, контактировал с ними посредством подаренных нанообручей, получая от каждой заботу и плюшки в виде вкусной анабтаниумной посуды.

Тем временем девушка принялась развлекать суженого, пританцовывая от радости, заменяя местный телевизор. Виляя красивой кормой перед носом землянина, и тряся на груди не менее аппетитными «апельсинами», исполнила очаровательный, по ее мнению, танец. При этом успевала кормить мужа принесенной зеленью, приговаривая: