Угрозы любви

— Ты имеешь в виду… — Она сделала такое движение, будто шелестела бумагами. — Или нашу свадьбу?

— И то и другое.

— Понимаю. Удивлена, что ты не приказал мистеру Сьюарду запирать меня в моей комнате на ночь.

Остин на это ничего не ответил; он рассматривал расписные карнизы на потолке.

Эванджелина покраснела.

— Ах, да ведь ты так и сделал!

— Я готов сделать все, чтобы защитить тебя, Эванджелина.

— Или держать меня в тюрьме.

— Что тебе больше нравится.

Она скрестила руки на груди.

— Остин, пожалуйста, прекрати эти глупости. Ты не хочешь жениться на мне.

— Нет, хочу.

— Ты просто хочешь держать меня рядом с собой, чтобы я никому не рассказала… — Она снова пошелестела воображаемыми бумагами. — В общем, сам знаешь.

— Все это скоро окажется в руках высшего начальства, и нам обоим ничего больше не будет грозить.

— Что все это значит, Остин? — Она шагнула к нему и понизила голос. — Кто эти люди?

Ее близость тотчас возбудила его, и теперь ему уже были не так важны столь мелкие заботы, как возможное падение новой нации.

— Я все тебе расскажу, когда это будет безопасно для тебя.

— Но я могла бы просто уехать. Возможно, если бы я уехала в одну из отдаленных колоний где-нибудь на юге, где никто обо мне даже не слышал, я оказалась бы в безопасности.

Отпустить ее? Нет, это немыслимо! Однажды он ее уже терял, и ему была тягостна каждая минута, когда ее не было рядом.

— Эти земли теперь уже не колонии.

Она отмахнулась:

— Как бы ты их ни называл — в Каролине меня никто не знает.

— В этом ты не можешь быть уверена. Мы страна маленькая по числу жителей. Такое впечатление, что все друг друга знают. Сплетни распространяются повсюду, даже в Каролине.

Она подбоченилась.

— Остин Блэкуэлл, назови мне хоть одну логичную причину, почему ты должен жениться на мне.

Губы его растянулись в улыбке. Он протянул руку и ухватил ее за локон.

— Логика тут ни при чем. За тобой нужно присматривать.

— Я слышала, как ты говорил это лорду Рудольфу.

Так, значит, она подслушала их разговор на палубе в ту ночь. Остин почувствовал раздражение. Он только пытался заставить лорда Рудольфа замолчать и уйти. А женщины… они так любят толковать все неправильно.

— Да, говорил. И что же?

Глаза Эванджелины сверкнули.

— И еще я слышала, как ты сказал… Ты сказал, что если бы другие женщины оставили тебя, то ты испытал бы облегчение. И многие ли женщины добивались тебя?

— Ну, быть женой капитана — это в некотором роде… престижно.

— Так почему ты не женишься на той, которая хочет стать капитанской женой?

У Остина перехватило горло. Положив руку на плечо Эванджелины, он ответил:

— Потому что мне не нужна такая женщина.

Ресницы ее затрепетали. Залившись краской, она пробормотала:

— Ты делаешь ошибку, Остин. Ты отказываешься от того, что любишь.

Он покачал головой:

— Нет-нет, я ведь так долго убегал. Убегал от своей жены, от своей… — Он помолчал. — От своей жизни. И я хочу сейчас остановиться.

— Ты хочешь разозлить меня, Остин.

Он коснулся губами уголков ее рта.

— Разозлить женщину, которая пробудила меня к жизни? Ты меня недооцениваешь, мой воробышек.

Дыхание ее участилось. Остин поцеловал ее, и она, закрыв глаза, тихо вздохнула, понимая, что опять сдается.

Глава 22

Ее губы согревали его — нежные, податливые, с легким привкусом сахара.

Закрыв глаза, он подумал: «Скоро она станет моей. Моей женой. Как только будут выполнены все формальности».

И тогда он будет лежать рядом с ней каждую ночь и…

Она положила руки на его плечи, и он тотчас же возбудился. Проведя языком по ее губам, он пробормотал:

— Ты ведь меня хочешь, моя милая?

— Да, Остин…

Мысленно возликовав, он вытащил кончики ее шали из-за пояса и, откинув шаль, обнажил ее плечи. Ее груди вздымались над низким декольте, и он положил на них руку.

Эванджелина застонала. Ее пальцы лохматили его волосы, и она выгибала навстречу ему свое тело — нежное, податливое, жаждущее… Да-да, она — его. Даже отрицая это на словах, телом она молила его о другом.

Остин обхватил ее своими сильными руками и осторожно уложил на пол. Шерстяной ковер покалывал его ладони, когда он уперся ими так, чтобы не раздавить Эванджелину своим весом.

Она посмотрела на него сквозь съехавшие набок очки и пробормотала:

— Остин, когда ты касаешься меня, я чувствую…

— Что ты чувствуешь?

Она отвела глаза.

— Чувствую себя порочной.

Он засмеялся.

— Неужели, моя сирена?

— Да.

Остин наклонил голову и поцеловал ее груди. Она тотчас подтянула ноги, согнув их в коленях, и он, проводя по ним ладонью, приподнял ее юбку. А затем его пальцы двинулись выше, к бедру, гладкому как атлас.

— О Боже… — Она закусила губу.

Он приподнял юбку еще выше и положил ладонь на завитки волос меж ее ног. Эванджелина застонала, и ее бедра приподнялись.

Но ведь скоро она станет его женой. Он мог бы подождать… Уже недолго.

Но она, влажная от возбуждения, была так соблазнительна… Так что к черту ожидание!

Он присел на корточки и поднял ее юбки до самого живота. Эванджелина снова застонала, а в ее серых глазах пылало желание.