Уязвимая точка

– Мастер Винду. Ник моргнул:

– Ты шутишь, да?

– Я упорно трудился для того, чтобы получить этот титул, и еще больше трудился для того, чтобы заслужить его. Я бы предпочел, чтобы ты его использовал.

– Ээ-э, н-да. Я говорил, что мы тебе тоже нужны. В том смысле, что ты же не отсюда.

– Я родился на северном склоне Дедушкиного уступа.

– Да-да. Конечно. Я знаю: ты родом отсюда. Но ты не отсюда. Ты из Галактики, - руки Ника словно пытались выцепить нужные слова из воздуха. - Депа говорит… Знаешь, что она говорит?

– Мастер Биллаба,

– Да-да, хорошо-хорошо, конечно. Как скажешь. Мастер Биллаба пытается это объяснить следующим образом: ты живешь в Галактике, понимаешь? В другой галактике.

Другой галактике? Мейс вздрогнул:

– Продолжай.

– Она говорит… Она говорит, что ты, что вы все: дже-даи, правительство, все остальные - вы словно родом из Галактики Мира, Вы из галактики, где правила есть правила, и почти все играют по ним. А Харуун-Кэл - совершенно иное место, понимаешь? Словно физические законы здесь иные. Не противоположные, не то что верх становится низом или черное - белым… Ничего такого простенького. Просто.. . иные. И когда вы приезжаете сюда, вы ждете, что все будет работать определенным образом. Но оно не работает. Потому что законы здесь иные. Понимаешь?

– Я понимаю, - веско проговорил Мейс, - что вы мои единственные местные проводники. Республиканская разведка собрала команду, чтобы отвести меня в горы. Взгляды, которыми обменялись корунаи, прервали

Мейса на половине фразы:

– Вы что-то знаете об этой команде, - это был не вопрос.

– Команда, чтобы отвезти в горы, - саркастически повторил Ник. - Видишь, вот об этом я и говорю. Ты просто не понимаешь.

– Чего не понимаю?

И вновь в чистых голубых глазах Ника появились эти безумные вспышки:

– Кого, ты думаешь, мы недавно прикончили в переулке?

Мейс молча уставился на него.

Ник показал ему улыбку из поблескивающих зубов. Мейс посмотрел на Лиша. Лиш развел руками. Его побитая тисселем улыбка была извиняющейся:

– Правду говорит Ник: вещи иначе здесь действуют. Беш лишь пожал плечами и кивнул.

Мейс посмотрел на Шрам, посмотрел в ее неподходяще темные для такого светлого лица глаза, посмотрел на то, как она качает здоровую мерр-сонновскую «Молнию» на коленях, словно ребенка

И многое внезапно стало на свои места:

– Это ты, - словно ища подтверждения, спросил он у Шрам, - ты застрелила Флоремиррлу Тенк.

Обжигающее послеполуденное солнце скрывало уезжающий кар в мареве и пыли. Мейс стоял на дороге и смотрел ему вслед.

Здесь, вдали от столицы, дорога представляла собой просто две наполненные камушками, скатывающимися с холмов, колеи. И зеленая полоса травы меж ними: джунгли восстанавливали свои права, устремляясь из центра дороги к ее краям. На этом небольшом участке дорога шла параллельно Бабушкиным слезам, реке, бе-тущей со снегов Дедушкиного уступа и сливающейся с Великим потоком неподалеку от Пилек-Боу. Они уже были над столицей, на склоне великой горы.

Ник и остальные с оружием на плече уже поднимались вверх по холму, ступая по траве и кустарнику, высотой до лодыжки, не больше. В двадцати метрах над дорогой виднелась стена джунглей. Вдали Мейс заметил несколько серых пятен: вероятно прирученные траводавы. Балавайское правительство использовало этих огромных зверей для того, чтобы удерживать джунгли от дороги.

– Мастер Винду… - Ник остановился на холме. Он помахал рукой Мейсу, приглашая следовать за собой, а затем показал на небо. - Воздушные патрули. Надо уйти под деревья.

Но Мейс остался на дороге. Он все смотрел и смотрел, как пыль взметается и кружится позади удаляющегося кара.

Ник сказал: «Ты из Галактики Мира».

И: «Законы здесь иные».

Мучительное беспокойство клубилось где-то в груди Мейса. Если бы он не был джедаем и не умел справляться с подобными вещами, он бы назвал это ощущение суеверным, беспричинным страхом, что он оставил Галактику позади, в каре. Что это сама цивилизация сейчас уезжала, подскакивая на кочках, в сторону Пилек-Боу. И оставляла его здесь.

Здесь, с джунглями.

Он буквально чувствовал это.

Аромат распустившихся цветов, смолы, текущей из сломанных веток, пыли дороги, двуокиси серы из жерла действующего вулкана на Дедушкином уступе. Даже солнечный свет здесь, казалось, привносил свой запах: горячего железа и гниения. И сам Мейс.

Он чувствовал свой собственный запах.

Пот струился по рукам. Испарина покрывала голову и струилась по шее на грудь, на спину. Обрывки его окровавленной рубахи остались лежать где-то там, далеко, на дороге, и теперь кожа куртки липла к его коже, уже начиная покрываться колечками соли.

Он начал потеть еще до того, как они вылезли из кара. Он начал потеть, когда пытался понять, почему партизаны, которых поддерживает Республика и которые находятся под командованием мастера-джедая, убили местного начальника Республиканской разведки.

***