Уик-энд на берегу океана

Но вой не прекратился, бесконечный, похоронный, завораживающий.

– My god, да замолчите же!

Вокруг них крики становились все громче. И Майа тоже едва сдерживался от желания завыть. Он целиком погружался в непередаваемо странную пассивность. Аткинс все кричал, а лицо его стало угрюмым, растерянным.

– Аткинс, – крикнул Майа.

Он с размаху ударил его по щеке раз, другой. Аткинс замолчал и начал вращать глазами. Потом с лица его мало-помалу сошло застывшее выражение.

– Я прыгаю! – крикнул Майа.

Он вдруг спохватился, что произнес эту фразу по-французски, и повторил ее на английском языке.

– Да, сэр.

– А вы прыгнете?

– Я не умею плавать, – сказал Аткинс.

Майа схватил его за воротник куртки и с силой встряхнул.

– Прыгнете за мной, Аткинс, а? Прыгнете? Прыгнете?

Теперь он уже умолял Аткинса. Аткинс закрыл глаза и молчал.

– Прыгнете? – умоляющим голосом сказал Майа.

Он цеплялся за ворот аткинской куртки, он умолял его, почти плакал.

Аткинс открыл глаза.

– Да, сэр.

– Ну, живо! Живо! – крикнул Майа.

Его тоже разбирала какая-то странная сонливость.

– Держите меня за пояс. Я не хочу касаться борта руками.

Аткинс послушно схватил его за пояс, и Майа перенес сначала одну ногу, потом другую через борт. Теперь уже ничто не отделяло его от моря. Перед ним открылась головокружительная бездна.

– Отпускайте!

Но пальцы Аткинса судорожно вцепились в пояс, и лицо его снова приняло угрюмо-тупое выражение.

– Пустите!

Жар, идущий от раскаленных перил, мучительно жег ему поясницу.

– Пустите! – проревел он по-французски.

Внезапно его оставили последние силы. Он чувствовал себя опустошенным до дна, тупым. Уже не понимал, где он, что делает. Знал только одно – Аткинс как можно скорее должен отпустить пояс.

– Пустите, – проревел он по-французски.

И вслепую ударил. Ударил, не оборачиваясь.

И в тот же миг почувствовал, что откуда-то с огромной высоты летит вниз. Именно такое чувство падения испытываешь во сне. Вдруг из-под ног уходит почва, сердце мучительно сжимается, расслабляются мускулы, и вам конец. К великому своему изумлению, Майа понял, что на секунду потерял сознание сразу же после того, как ударил Аткинса. Он погрузился в упоительную свежесть и вспомнил, что ему уже довелось только что испытать это ощущение, когда напиравшая толпа чуть было не задушила их. Но на сей раз упоительное ощущение свежести не проходило. Он раскинул руки и отдался на волю этой свежести. И почувствовал, что его медленно, как утопленника, относит назад. Спасательный пояс поддерживал верхнюю часть туловища над водой, а ноги в отяжелевших ботинках тянули вглубь. Он закрыл глаза, и ему почудилось, будто он снова летит, падает вниз, как минуту назад. Он открыл глаза. Вода нежно касалась его лица. А над ним огромной вертикальной стеной стояло их судно.

Отсюда, снизу, пламени почти не было видно, зато отчетливо долетал жуткий людской вой. Он отплыл немного от судна и посмотрел вверх на все это человеческое месиво, теснившееся на корме. Плыл он с непривычной и удивлявшей его медлительностью.

– Аткинс! – крикнул он. – Аткинс!

И поднял над водой руку, пусть Аткинс видит, что он благополучно плывет.

Уже темнело и различить отдельное лицо в сгрудившейся там наверху толпе он не мог. Но ему почудилось, что в ответ прозвучал чей-то слабый, еле слышный крик.

– Аткинс!

Внезапно рядом раздался всплеск воды, в нескольких метрах от него вынырнуло что-то. Майа поспешил в том направлении. Но плыл он все с той же злившей его медлительностью. Все-таки ему удалось схватить прыгнувшего за плечо. Тот вскрикнул и оглянулся. Майа тут же отпустил плечо. Это оказался не Аткинс.

– Не бросайте меня!

– Но берег же рядом.

– Не бросайте! – повторил пловец.

Голос у него был тихий, умоляющий, видимо, говорил он на последнем дыхании.

– Вы отлично доплывете до берега и без моей помощи.

– Нет! – возразил тот и вдруг забормотал что-то невнятное.

– Что, что?

– У меня все болит, – четко произнес он и вдруг снова забормотал: – Господи! Господи! Господи!

Они плыли рядом, их удерживали на поверхности спасательные пояса.

– Я вас дотащу до берега, – сказал Майа.

И схватил своего компаньона за руку. Тот пронзительно завопил и поднял над водой обе руки. Майа пригляделся. Все ногти на пальцах слезли, и сустав большого пальца, вернее, кусок мяса кровоточил.

– О черт! – вырвалось у Майа.

Он схватил человека за плечо, но тот повернул к нему свое лицо, искаженное ужасом.

– Не трогайте меня!

– Однако, так или иначе, мне придется до вас дотронуться.

B он схватил своего спутника за ворот куртки.

– Мне больно! – сказал тот.

Сказал на этот раз, а не крикнул. Сказал негромко и чуть ли не извиняющимся тоном. Майа отпустил воротник.

– А тут?

Теперь он крепко ухватился за его спасательный пояс. Человек сжал челюсти и промолчал, Майа подталкивал его впереди себя. Плыл он по-прежнему как-то удивительно медленно. Тянули вниз набухшие ботинки, и только с огромным трудом ему удавалось удерживать ноги на поверхности. Казалось, этому плаванию не будет конца, и лишь много позже он понял, что до берега, вернее, до мелкого места они проплыли всего несколько метров.