Уик-энд Остермана

– Да… Ладно. Давай не будем ходить вокруг да около. Ты сейчас занимаешься чем-то, что задевает меня?

– Нет. Во всяком случае, я ни о чем таком не знаю… Я сказал Берни правду: у меня в подчинении семьдесят с лишним репортеров, которые отвечают за сбор информации. Я не требую у них ежедневных отчетов.

– Ты хочешь сказать, что совершенно не в курсе того, чем они занимаются?

– Я поступаю хитрее, – со смехом ответил Таннер. – Я утверждаю их расходный лист. Никто не получит денег без моего одобрения.

Тримейн выпрямился.

– Послушай, давай начистоту… Джинни вернулась в дом полчаса назад и… Знаешь, мы с ней вместе уже шестнадцать лет, и я ее хорошо знаю… Она вернулась заплаканная. Она разговаривала здесь с тобой. Я хочу знать, почему она плакала.

– Я не могу тебе ответить.

– Нет уж, ответь!.. Ты мне завидуешь, потому что я больше зарабатываю, да?

– Ничего подобного…

– Да я же знаю! Думаешь, я не слыхал, как Элис тебя пилила? И теперь вот ты словно невзначай обронил, что никто ничего не получает без твоего одобрения. Ты об этом сказал моей жене? Мне что, спросить у нее самой? Жена не может давать показания. Ты предупреждаешь нас? Чего ты от нас хочешь?

– Остановись! Ты, видно, влез в какую-нибудь дерьмовую историю и становишься параноиком. В какую? Ты собираешься со мной поделиться?

– Нет! Нет! Скажи, почему она плакала?

– Спроси ее сам!

Тримейн отвернулся, и Джон Таннер увидел, как плечи адвоката затряслись.

– Мы знакомы много лет, но ты никогда не понимал меня… Нельзя судить о человеке, если не знаешь, что он на самом деле из себя представляет.

И Тримейн признался. Конечно, они с Джинни работают в паре. Они оба входят в «Омегу».

Но Тримейн снова заговорил, и этот вывод рассыпался сам собой:

– Конечно, я не безгрешен. – Он снова повернулся. На лице его было написано страдание. – Я это знаю. Но я всегда действую в рамках закона. Такова система. Мне она может не нравиться, но я подчиняюсь ей!

Таннер подумал, что сказал бы Фоссет, услышь он это признание. Джон чувствовал искренность Тримейна, но что он мог ему ответить?

– Пойдем в дом. Тебе нужно выпить. Да и мне тоже.

* * *

Элис нажала на переключатель усилителя под подоконником в гостиной, чтобы музыка была слышна во дворе. Все гости сейчас собрались около бассейна. Даже ее муж и Дик Тримейн встали наконец из-за кухонного стола. Они просидели там минут двадцать, к немалому удивлению Элис, почти не разговаривая.

– Ах вот вы где, миледи! – раздался за ее спиной громкий голос Джо Кардоуна.

Элис сразу напряглась. Кардоун стоял в дверях, ведущих в холл. На нем были только плавки. В могучем торсе Джо было что-то отвратительное. По сравнению с Кардоуном все окружающие предметы казались мелкими и незначительными.

– У вас кончился лед, и я позвонил, чтобы привезли еще.

– Так поздно?

– Это лучше, чем ехать за ним самим.

– Кому ты позвонил?

– Руди из винного магазина.

– Но магазин давно закрыт.

Кардоун, пошатываясь, приблизился к Элис.

– Я позвонил ему домой, он еще не ложился… Он иногда оказывает мне маленькие услуги. Я велел ему оставить пару брусков льда у парадного, а счет прислать мне.

– Этого можно было и не делать… Я имею в виду счет.

– Разве я не знаю, что у вас нет лишних денег?

– Позволь… – Элис прошла в другой конец комнаты, чтобы не чувствовать сильного запаха спиртного, исходившего от Джо. Он последовал за ней.

– Ты подумала над моим предложением?

– Спасибо за щедрость, Джо, но мы не нуждаемся в финансовой помощи.

– Так сказал Джон?

– Нет, но он сказал бы именно так.

– Выходит, ты не говорила с ним? – Было видно, что Кардоун разочарован.

– Нет.

– Элис! – Кардоун мягко взял ее за руку. Элис инстинктивно попыталась вырваться, но тщетно. Во взгляде Джо не было враждебности, лишь искреннее участие, однако пальцы его сильно, до боли, сжимали ее руку.

– Я сегодня немного перебрал, но не думай, что я говорю это спьяну… Мне в жизни крупно повезло: сейчас деньги сами текут ко мне. Это не стоит мне никакого труда – честное слово. Говоря откровенно, я иногда испытываю чувство вины. Понимаешь, о чем я? Я очень ценю Джонни. Я восхищаюсь им, потому что он… пашет. Он вкалывает. А я нет. Я только беру. Я никому не причиняю вреда, я просто беру. И вы сделаете доброе дело, если позволите мне… отдать. Ну, просто так, для разнообразия.

Джо резко отпустил ее руку, и Элис от неожиданности безвольно уронила ее. На мгновение она смутилась и в замешательстве нахмурила брови.

– Но почему ты вдруг решил что-то давать нам? С чего ты взял, что мы в этом нуждаемся?

Кардоун тяжело опустился на подлокотник дивана.

– Я же не слепой и не глухой. Люди говорят…

– О нас? О том, что у нас нет денег?

– Ну, что-то в этом роде…

– Но это неправда! Это просто ерунда!

– Тогда давай подойдем с другого конца. Три года назад, когда Дик с Джинни, Берни с Лейлой и мы отправились на горнолыжный курорт в Гштаад, ты и Джонни не захотели поехать с нами. Верно?

Элис нерешительно кивнула, тщетно пытаясь уловить ход мыслей Джо.

– Да, помню. Мы тогда решили, что лучше свозить детей в Нассо.