Уильям и Кейт. Love story

Когда об этом стало известно, принц Чарльз, как и следовало ожидать, пришел в ярость. Он выступил с гневной речью в адрес своего младшего брата, потребовав от королевы, чтобы она взяла с Эдварда обещание сделать окончательный выбор между своими общественными обязанностями и телевизионной компанией. Многие полагали, что вся эта телевизионная деятельность (к тому же и не очень успешная) для Эдварда служит лишь способом потешить свое тщеславие. Отношения между братьями стали хуже некуда, и Сент-Джеймсский дворец подверг Эдварда и его компанию публичной критике за недостойное поведение в необычайно жестких выражениях. Представитель принца сказал, что он был «весьма и весьма разочарован». Другие же чиновники в более откровенной беседе признавались, что принц Чарльз буквально взбесился и устроил брату настоящий разнос по телефону.

Еще и до этого инцидента телепрограмма Эдварда не пользовалась поддержкой со стороны членов королевского семейства. Выступить перед камерой в качестве личного одолжения согласился только герцог Эдинбургский, не чающий души в своем младшем сыне. Но даже он не мог мириться с создавшимся положением. Уильям, конечно, тоже пришел в ярость. Он считал, что выходка его дяди грозит подорвать хрупкую договоренность между Сент-Джеймсским дворцом и журналистами и может лишить его права на спокойное существование. В конце концов, редакторы журналов и газет могли и не понять, почему они вынуждены отклонять публикации фотографий и историй о студенческой жизни принца, когда его собственный дядя делает то же самое совершенно открыто, зарабатывая себе очки.

Для королевского семейства случившееся стало весьма неприятным инцидентом. Эндрю Нил, возможно, с некоторым злорадством журналиста-ветерана, сказал: «Мы знаем, что когда о чем-то договариваемся, то рано или поздно договоренность все равно нарушается. Но чтобы нарушителем стала компания его дяди — ну, такого даже нарочно не придумаешь». От Эдварда пришло извинение, правда, по телефону и адресованное сэру Стивену Лэмпорту, личному секретарю Чарльза, а не самому Чарльзу. Попыткам примирения не помогли и оправдания самой компании. Малькольм Кокрен, председатель «Ардент», сказал: «Планируя съемки в Сент-Эндрюсе, мы еще три недели назад заручились поддержкой со стороны университетской прессы. „Ардент Продакшнз“ полностью поддерживает ограничения на съемку принца Уильяма в Сент-Эндрюсском университете, и съемочная группа ни в коем случае не пыталась снимать принца Уильяма без его согласия или проводить съемки в студенческом городке без разрешения». Но оправдываться было уже бесполезно. Компания принесла свои извинения, и на этом неприятный эпизод завершился.

В остальном же, несмотря на описанное выше недоразумение, первые месяцы Уильяма в университете прошли относительно спокойно. Пресса старалась соблюдать договоренность, а это означало, что Уильям мог влиться в студенческую жизнь и не беспокоиться о том, что ему будут мешать. Он все еще пытался окружить себя знакомыми, которым можно доверять и на которых можно положиться. Одной из таких знакомых стала Кейт Миддлтон, проживавшая всего в одном лестничном пролете от его скромной комнаты.

Они вместе жили в корпусе, известном под названием «Сент-Саллис», и благодаря этому регулярно встречались как соседи, без всяких особых договоренностей. Распорядок их дня также был примерно одинаков. Они видели друг друга в одних и тех же барах и даже вместе играли в теннис. Кейт увлекалась теннисом и даже в свое время играла в школьной команде. Иногда Уильям приглашал знакомых в свою комнату, и среди них часто оказывалась Кейт. Так что в первый год обучения Уильяму было бы очень трудно не обратить совсем никакого внимания на эту симпатичную и довольно скромную девушку.