Уильям Конгрив и его комедии

Комедия, сочиненная "остроумцем", рассказывает об "остроумцах", их забавах, проделках и любовных приключениях. "Остроумие" чувствуется во всем: в диалогах, в использовании сравнений и метафор, в построении образов, в структуре самой комедии. Все здесь в избытке: сюжетные линии (их - пять), характеры, образы: энергия молодости создавала в изобилии, а опыта, который подсказал бы, как сократить, что убрать, не хватало. Неопытность чувствуется и в стремлении во что бы то ни стало поразить - неожиданным "равнением, игрой слов, смелым параллелизмом. Нехватка драматургического мастерства сказалась и в образах комедии, некоторые из них статичны.

Разочарование, боль, страдания - это дело трагедии, словно утверждает Конгрив. Здесь же, в веселой комедии, пусть царят веселье и розыгрыш, шутка и незлобливая перебранка. Счастье недолговечно, иллюзорно, зыбко. Комедия помогает уверовать в него, забыть ненадолго о жестоком мире, оставленном там, за стенами театра.

Мир "Старого холостяка" это мир веселой праздничной комедии, у которой свои законы и правила игры, где персонажи мчатся в быстром хороводе, охотно подчиняясь его ритму и рисунку.

Распорядитель веселого карнавала - герой-"остроумец" Беллмур {Большинство личных имен в комедиях Конгрива "значащие": Хартуэлл добросердечный; Шарпер - шулер, жулик; Блефф - обман, запугивание; Скэндл сплетни, злословие; Тэттл - вздор, болтовня; Форсайт - предвидение; Фрейл хрупкая, нравственно неустойчивая; Анжелика - ангелоподобная; Мирабелл чудесный; Петьюлент - дерзкий, наглый, и т. д. Как известно, "значащие имена" - характерный традиционный условный прием классицистической комедии вообще. Наибольшее распространение он получил в эпоху Просвещения в литературе всех европейских стран, в том числе и в России (например, в "Недоросле" Фонвизина).}, бездумный баловень судьбы, которому все сходит с рук и жизнь которого - сплошные любовные приключения. "...Оставим дела бездельникам, а мудрость - дуракам: им это пригодится. Мое призвание острить, мое занятие - наслаждаться, и пусть седое Время угрожающе потрясает песочными часами!" (I, 1). Именно такой герой, повеса и богохульник, возмущал людей степенных и рассудительных. Беллмур, однако, отличается от своих предшественников, скажем, Дориманта из комедии Этериджа "Раб моды" или Дона Джона из "Распутника" Шедуэлла: Беллмур мягче и добрее их; словно для того, чтобы в веселый гомон радостных голосов не проникли ноты горечи или боли, Беллмур разнимает дерущихся Шарпера и Блеффа (III, 3), успокаивает подозрительного и по-своему несчастного рогоносца Фондлуайфа (IV, 6), спасает старого холостяка Хартуэлла от нелепого и позорного брака с Сильвией. Беллмур эгоист и циник, но в своей неоглядной погоне за наслаждением он не ранит ничьих самолюбий, не разрушает чужих судеб. В речи Беллмура Конгрив забавно соединяет высокое и низкое, мудрое и циничное, создавая прихотливо меняющуюся игру слов, подтекстов и намеков.

Вейнлав, приятель Беллмура, пришел из литературы прециозной, изысканно-манерной. В отличие от многочисленных героев комедии Реставрации с их "животными аппетитами", Вейнлаву приятен сам процесс ухаживания за женщинами. "Я всегда вспугиваю для тебя зайцев, - говорит он Беллмуру, - а ты их подстреливаешь. Мы, без сомнения, дополняем друг друга. Я бросаю женщину там, где ее подбираешь ты" (I, 1).

Женщины - Араминта и Белинда - не уступают мужчинам ни в остроумии, ни в находчивости. Белинда наблюдательна, насмешлива, остра на язык. От нее нередко достается и Беллмуру и Араминте. С какой иронией описывает эта городская "остроумна" сельских красоток, приехавших в Лондон (IV, 8), с каким изысканным притворством повествует Араминте о своей "ненависти" к мужской половине рода человеческого!

Центральная фигура комедии, старый холостяк Хартуэлл, кажется втянутым в беспечную игру молодых. Влюбленный в Сильвию, он страдает и мучается от неразделенного чувства. Конгрив словно заставляет Хартуэлла сыграть роль молодого повесы, то есть ставит его в положение Беллмура и Вейнлава, но, увы, молодость Хартуэлла ушла навсегда, а старость требует трезвости и рассудительности. На карнавале комедии он - чужак, лишний человек. Скептик, мизантроп, прямодушный, он не может и не хочет верить в тот иллюзорный мир, в котором так привольно чувствуют себя многие персонажи пьесы. К тому же еще один "недуг" владеет душой Хартуэлла - правдолюбие. "Я хочу, чтобы каждый был тем, чем силится выглядеть, - говорит он. - Пусть распутник, не уподобляясь Вейнлаву, распутничает, а целует страстно комнатную собачку, когда ему противно сорвать поцелуй с губ ее хозяйки" (I, 1). И чуть позже: "Мой главный талант - умение говорить правду; поэтому я не жду, что он стяжает мне симпатии высшего общества" (I, 1).