Читаем Уильям Шекспир – вереница чувственных образов полностью

В конце 1948, начале 1949 года в Национальной Галерее искусств Стивеном С. Пичетто (National Gallery of Art by Stephen S. Pichetto) была сделана ещё одна серия рентгеновских снимков. На них не было видно латинские буквы «C. K.» под гербом. Есть предположение, что если они и были там, то, вероятно, обозначали «Клемент Кингстон» (Clement Kingston), первоначального владельца, который извлёк выгоду из «открытия» нового портрета, якобы изображающего Шекспира. в 1948 году Баррелл подал в суд на Джайлза Э. Доусон (Giles E. Dawson), хранитель книг и рукописей для библиотеки Фолджера Шекспира (Folger Shakespeare) в Вашингтоне, округ Колумбия, за то, что предположил в письме, что Баррелл якобы подделал его рентгеновские снимки. Хотя Баррелл обещал снабдить библиотеку Фолджера копиями заказанных им фотографий, он никогда этого не делал, и их нынешнее местонахождение неизвестно. Директор Фолджера, Джозеф Куинси Адамс (Joseph Quincy Adams), По словам Доусона, также считал, что Баррелл подделал его показания. Позднее этот иск был безапелляционно отклонён в 1950 году.

 Эдуард де Вер осиротел в возрасте 12 лет, когда умер его отец, и мальчик унаследовал титулы графа Оксфорда и лорда великого камергера. Как для сироты высокого рода его опекуном выступила английская корона, воспитывался он в доме сэра Уильяма Сесила, 1-го барона Бёрли, лорда-казначея, члена Государственного совета при королеве Елизавете I и её ближайшего советника. Сторонники «оксфордианской» версии видят в бароне Бёрли прообраз Полония из трагедии «Гамлет». Эдуард получил у Бёрли отличное образование, знал французский и латинский языки. Одним из решающих козырей «стратфордцев» (сторонников авторства Уильяма Шекспира ростовщика) является датировка его произведений. Так, граф Оксфорд скончался 24 июня 1604 года, в то время как 11 произведений Шекспира были датированы более поздней датой (в том числе пьесы «Буря» 1610 года и «Генрих VIII» 1613 года). «Оксфордцы» же настаивают на изначально ошибочной датировке этих сочинений. Кроме этого, «стратфордцы» справедливо указывают на тот факт, что в своих произведениях Шекспир практически никогда не пользовался ссылками на Библию, что якобы обесценивает цитаты из молитвенника графа Оксфорда, как доказательство в вопросе его авторства. Однако Эдуард де Вер мог не использовать напрямую ссылки из святого писания, а мог использовать, как материал иносказательного характера, как например, в основной идеи сонета 17. Где всем известное: «…плодитесь и размножайтесь» служит основной сюжетной линией, выраженной автором сонета иначе, ввиду очевидной заинтересованности автора, в период сватовства дочери Эдуарда де Вера.

Френсис Мерес в 1598 году, перечисляя комедиографов своего времени, называл графа Эдуарда де Вера и Шекспира, как двух разных авторов. Сторонники общепринятой в науке точки зрения подчёркивают также, что «оксфордианцы» чересчур преувеличивают литературные таланты своего героя, и что похвалы ему, расточаемые некоторыми современниками, связаны с его высоким общественным положением.  На что, могу констатируя сказать словами Аристотеля: «Сократ мне друг, но истина дороже». Сократ мне друг, но истина дороже (или Платон мне друг, но истина дороже) — известная крылатая фраза, берущая начало со времён Древнего Рима и Древней Греции.

2020 © Перевод Свами Ранинанда

2020 © Translation by Swami Runinanda

______

Second original Sonnet 17

______

Who will believe my verse in time to come

If it were fill’d with your most high deserts?

Though yet, heaven knows, it is but as a tomb

Which hides your life and shows not half your parts.

If I could write the beauty of your eyes

And in fresh numbers number all your graces,

The age to come would say, ‘This poet lies;

Such heavenly touches ne’er touch’d earthly faces.’

So should my papers, yellow’d with their age,

Be scorn’d, like old men of less truth than tongue,

And your true rights be term’d a poet’s rage

And stretched metre of an antique song:

But were some child of yours alive that time,

You should live twice, - in it and in my rime.

The real Shakespeare Edward de Vere, 17th Earl of Oxford

_______

Who will believe my verse in time to come,

If it were filled with your most high deserts?

Though yet heaven knows it is but as a tomb

Which hides your life, and shows not half your parts.

If I could write the beauty of your eyes,

And in fresh numbers number all your graces,

The age to come would say "This poet lies;

Such heavenly touches ne'er touched earthly faces."

So should my papers, yellowed with their age,

Be scorned, like old men of less truth than tongue,

And your true rights be termed a poet's rage

And stretched metre of an antique song:

But were some child of yours alive that time,

You should live twice, in it, and in my rhyme.

— William Shakespeare Sonnet 17

________

2020 © Литературный перевод Свами Ранинанда, Уильям Шекспир Сонет 17

*               *              *

Кто поверит в грядущие времена моим стихам,

Пусть даже смыслом наполнят всевышнего пустыни?

Уж, точно небеса знают, что могила соскучилась по нам

Перейти на страницу:

Похожие книги

Крылатые слова
Крылатые слова

Аннотация 1909 года — Санкт-Петербург, 1909 год. Типо-литография Книгоиздательского Т-ва "Просвещение"."Крылатые слова" выдающегося русского этнографа и писателя Сергея Васильевича Максимова (1831–1901) — удивительный труд, соединяющий лучшие начала отечественной культуры и литературы. Читатель найдет в книге более ста ярко написанных очерков, рассказывающих об истории происхождения общеупотребительных в нашей речи образных выражений, среди которых такие, как "точить лясы", "семь пятниц", "подкузьмить и объегорить", «печки-лавочки», "дым коромыслом"… Эта редкая книга окажется полезной не только словесникам, студентам, ученикам. Ее с увлечением будет читать любой говорящий на русском языке человек.Аннотация 1996 года — Русский купец, Братья славяне, 1996 г.Эта книга была и остается первым и наиболее интересным фразеологическим словарем. Только такой непревзойденный знаток народного быта, как этнограф и писатель Сергей Васильевия Максимов, мог создать сей неподражаемый труд, высоко оцененный его современниками (впервые книга "Крылатые слова" вышла в конце XIX в.) и теми немногими, которым посчастливилось видеть редчайшие переиздания советского времени. Мы с особым удовольствием исправляем эту ошибку и предоставляем читателю возможность познакомиться с оригинальным творением одного из самых замечательных писателей и ученых земли русской.Аннотация 2009 года — Азбука-классика, Авалонъ, 2009 г.Крылатые слова С.В.Максимова — редкая книга, которую берут в руки не на время, которая должна быть в библиотеке каждого, кому хоть сколько интересен родной язык, а любители русской словесности ставят ее на полку рядом с "Толковым словарем" В.И.Даля. Известный этнограф и знаток русского фольклора, историк и писатель, Максимов не просто объясняет, он переживает за каждое русское слово и образное выражение, считая нужным все, что есть в языке, включая пустобайки и нелепицы. Он вплетает в свой рассказ народные притчи, поверья, байки и сказки — собранные им лично вблизи и вдали, вплоть до у черта на куличках, в тех местах и краях, где бьют баклуши и гнут дуги, где попадают в просак, где куры не поют, где бьют в доску, вспоминая Москву…

Сергей Васильевич Максимов

Публицистика / Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги
Андрей Белый. Между мифом и судьбой
Андрей Белый. Между мифом и судьбой

В своей новой книге, посвященной мифотворчеству Андрея Белого, Моника Спивак исследует его автобиографические практики и стратегии, начиная с первого выступления на литературной сцене и заканчивая отчаянными попытками сохранить при советской власти жизнь, лицо и место в литературе. Автор показывает Белого в своих духовных взлетах и мелких слабостях, как великого писателя и вместе с тем как смешного, часто нелепого человека, как символиста, антропософа и мистика, как лидера кружка аргонавтов, идеолога альманаха «Скифы» и разработчика концепции журнала «Записки мечтателей».Особое внимание в монографии уделено взаимоотношениям писателя с современниками, как творческим (В. Я. Брюсов, К. А. Бальмонт и др.), так и личным (Иванов-Разумник, П. П. Перцов, Э. К. Метнер), а также конструированию посмертного образа Андрея Белого в произведениях М. И. Цветаевой и О. Э. Мандельштама. Моника Спивак вписывает творчество Белого в литературный и общественно-политический контекст, подробно анализирует основные мифологемы и язык московских символистов начала 1900‐х, а также представляет новый взгляд на историю последнего символистского издательства «Алконост» (1918–1923), в работе которого Белый принимал активное участие.Моника Спивак — доктор филологических наук, заведующая отделом «Литературное наследие» Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН, заведующая Мемориальной квартирой Андрея Белого (филиал Государственного музея им. А. С. Пушкина).

Моника Львовна Спивак

Литературоведение