Уилт непредсказуемый

– Что ты! Какой там омут! Как девочки родились, он стал серьезнее.

– А ты спросила себя, с чего это вдруг?

– Не то, что ты думаешь… Просто он очень заботливый. Просыпается в семь утра, приносит чай в постель, а вечером всегда готовит мне витаминный молочный напиток.

– Вот если б мой Патрик такое отмочил, я бы сразу почуяла неладное. Неспроста все это.

– Спроста-неспроста, а Генри ведет себя как обычно. Он очень добрый. Вот только иногда за себя постоять не может. Говорит, мол, пятеро женщин в семье. Совсем его затыркали.

– А будет шестеро, если ты пустишь в дом квартирантку.

– Ну, не совсем квартирантку. Ирмгард будет просто жить у нас в мансарде, а в свободное время обещает помогать по дому.

– Помогать будет? Тебе надо с семьей Кроттки поговорить. Они к себе финку взяли. Так она до обеда дрыхла и жрала за пятерых. В общем, чуть их по миру не пустила.

– Финны – они такие, – согласилась Ева, – а Ирмгард – немка. Я с ней познакомилась во время одной из акций протеста. Тогда еще собрали почти сто двадцать фунтов в пользу угнетенных тупамарос<Участники кровавого мятежа 1780-1783 гг. под предводительством одного из вождей южноамериканских индейцев Тупак Амару II (Хосе Габриель Кондорканки) против испанских конкистадоров. (Здесь и далее примеч. пер.) >.

– А я думала, в Аргентине больше нет никаких тупамарос. Их вроде всех поубивали.

– Кое-кто успел удрать. Как бы там ни было, я сказала мисс Мюллер, что мы сдаем мансарду. Ну, она очень просила сдать именно ей. Готовить себе еду, и всякое такое прочее она будет сама.

– Ты выяснила, что значит «всякое такое прочее»?

– Ну, она собирается учиться, обожает гимнастику…

– Ну, а Генри что думает? – добралась Мэвис до самого главного.

– Я еще ничего не говорила. Ты же знаешь, он терпеть не может в доме посторонних. Главное, пусть не мозолит ему глаза и вечерами сидит у себя…

– Дорогуша, – в голосе Мэвис прозвучала искренняя озабоченность, – меня это, конечно, не касается, но, по-моему, ты несколько искушаешь судьбу.

– Но почему? Смотри, как здорово! Она без нас и за детьми присмотрит, и прибраться поможет – дом-то огромный, да и мансарда пустует.

– Теперь пустовать не будет. Представь: по дому шляются всякие типы, орет магнитофон. А он у нее наверняка есть, вот увидишь!

– Ну и пусть, нам не помешает. Я тут заказала ковровые покрытия. Вообще никаких звуков не пропускают. Лично проверяла.

– Ну, если бы она жила у нас, я была бы не прочь послушать, о чем они с Патриком шепчутся.

– Ты вроде сказала, Патрик может делать что угодно.

– Да, но не при мне же. Пожалуйста, пусть развлекается на стороне, а дома… Пусть попробует только, Казанова несчастный! Я ему устрою!

– Генри совсем другой. Пожалуй, он ее даже не заметит, – в голосе Евы зазвучала гордость за мужа, – я ей сказала, что Генри очень спокойный и домашний, а тишина и уют – это то, что ей нужно.

"Бедная мисс Мюллер, – думала Мэвис, допивая кофе, – найдешь ты здесь тишину и уют… Ева с детками такие концерты закатывают!

Мэвис собралась уходить.

– Все-таки присматривай за Генри, – посоветовала она. – Может, он и не такой, как Патрик, но все равно. Мужикам доверяй, но проверяй. А насчет иностранцев скажу так: они сюда не только учиться приезжают.

Мэвис села в машину и поехала домой. И откуда у нее такая дурацкая доверчивость, удивлялась она по дороге.

Вообще-то Уилты всегда были не от мира сего. Однако, с тех пор как они поселились на Веллингтон-роуд, Ева стала меньше прислушиваться к Мэвис. Прошли те времена, когда Ева занималась под ее руководством аранжировкой цветов, и теперь Мэвис явно ревновала. С другой стороны, Уилты живут на Веллингтон-роуд, место весьма престижное в Ипфорде, а значит, дружить с ними – дело полезное.

На повороте к Регал-Гарденс Мэвис осветила фарами Уилта и окликнула его. Уилт задумчиво прошагал мимо.