Уинстон Черчилль. Английский бульдог

«Я поднимал этот тост уже несколько раз. Но на это раз я пью с более тёплым чувством, чем на предыдущих встречах, не потому что он (Сталин) сейчас триумфатор, но потому что большие победы и слава русского оружия сделали его добрее, чем в те трудные времена, через которые мы прошли. Я думаю, что, несмотря на некоторые разногласия, которые могут быть между нами по отдельным вопросам, у него в Британии есть хороший друг. Я надеюсь на яркое, цветущее и счастливое будущее для России. Я сделаю всё что угодно, чтобы быть полезным, и я уверен, то же самое сделает и Президент. Было время, когда маршал был к нам не так добр, и я помню, что и я сказал несколько грубостей в его адрес, но наши общие опасности и общие приверженности смели всё это прочь. Все прошлые недопонимания выгорели в огне войны. Мы чувствуем, что имеем друга, которому мы можем верить, и я надеюсь, что он и дальше будет испытывать такие же чувства по отношению к нам. Я молюсь, чтобы он дожил до того дня, когда его любимая Россия будет не только пожинать плоды славы в войне, но и быть счастливой в мирное время».

А в мемуарах Черчилль вспоминал:

«Когда маршал собрался уходить, многие представители английской делегации собрались в вестибюле дворца, и я воскликнул: «Трижды «ура» маршалу Сталину!» Троекратное приветствие прозвучало тепло».

И видимо в то время он был вполне искренним, потому что 27 февраля 1945 года, отчитываясь перед Палатой Общин о Ялтинской конференции, он заявил:

«После встречи в Крыму и всех других проведенных мной переговоров у меня осталось впечатление, что маршал Сталин и советские лидеры хотят поддерживать честные дружеские отношения с западными демократиями и разговаривать с ними на равных. У меня есть ощущение, что это не просто слова. Я не знаю ни одно другое правительство, которое бы так твердо и последовательно исполняло свои обязательства – причем иногда даже во вред собственным интересам, – как правительство Советской России. Я напрочь отказываюсь пускаться здесь в какие-либо дискуссии относительно честности намерений русских».

А 7 ноября 1945 года в речи Черчилля перед Палатой Общин прозвучали такие слова:

«Я лично не могу чувствовать ничего иного, помимо величайшего восхищения по отношению к этому подлинно великому человеку, отцу своей страны, правящему судьбой своей страны во времена мира и победоносному ее защитнику во время войны… Всякая мысль о том, что Ан глия преднамеренно проводит антирусскую политику или устраивает сложные комбинации в ущерб России, полностью противоречит английским идеям и совести».

Удачная аналогия – одно из грозных оружий ритора.

Лучше иметь амбициозный план, чем никакого.