Уинстон Черчилль. Последний титан

Ближе всего, с точки зрения географии, Черчиллю была Европа. На протяжении многих веков со времен Древнего Рима государственных мужей не оставляли мысли о создании объединенной Европы. В первой половине XX века значительный вклад в становление и развитие этих идей внес австрийский философ граф Рихард фон Куденхове-Калерги (1894–1972), основавший в 1922 году Панъевропейский союз. Однако его идеи на Туманном Альбионе ждал довольно скромный прием: в Лондоне были сосредоточены на выстраивании конкурентных экономических отношений с Францией и отказывались вступать на зыбкую почву европейского объединения. Одним из немногих британских политиков, кто поддержал идеи Куденхове-Калерги, был Уинстон Черчилль. По его мнению, с появлением после Первой мировой войны новых небольших государств, не способных самостоятельно защищать себя от агрессии более мощного соседа, Европа в очередной раз столкнулась с угрозой военного конфликта. Одновременно с вопросами безопасности, считал он, самостийность и независимость негативно влияли на внешнеэкономическую деятельность, когда, например, для путешествия из Парижа в Стокгольм (менее 2 тыс. километров) приходилось пересекать семь границ и использовать шесть национальных валют. Введя в обиход новый термин Соединенные Штаты Европы, Черчилль предложил превратить Европу в конгломерат региональных федераций под управлением центрального органа – Совета Европы. В новой схеме ряд государств (Германия, Франция, Италия и Британия) сохранял свою самостоятельность, а более мелкие страны объединялись в конфедерации: Балканскую, Дунайскую, Скандинавскую (затем переименованную в Северную) и Центрально-Европейскую (позже – Среднеевропейскую).

Конфедеративная концепция единой Европы была сформулирована Черчиллем еще до начала Второй мировой войны и в дальнейшем использовалась им в военных переговорах со Сталиным и Рузвельтом, а также влияла на принимаемые решения. Например, выбирая, на кого из балканских лидеров сделать ставку: на руководителя Народно-освободительной армии Югославии коммуниста Иосипа Броз Тито или командира четников генерала Драголюба Михайловича (1893–1946), он руководствовался не идеологическими, а геополитическими соображениями, отдав предпочтение Тито, который фактически предложил создание Балканской конфедерации.

Политик вернулся к своим идеям после окончания войны, выступив с инициативой налаживания взаимодействия между Францией и Германией. Понимая, что его предложения с возвращением Германии на приоритетных условиях в европейскую семью звучат кощунственно для современников, Черчилль указал на важность обращения к «благословенным актам забвения» (термин Уильяма Гладстона). Есть вещи, которые нельзя забыть, но движение вперед, считал политик, невозможно без того, чтобы не «повернуться спиной к ужасам прошлого». «Мы не можем брать с собой и нести через грядущие годы груз ненависти и жажду мщения, рожденные ранами прошлого», – наставлял он своих международных коллег{382}.

Спустя несколько лет идея франко-германского союза станет аксиомой, но в 1946 году, когда ее озвучил Черчилль, она была в штыки принята не только во Франции, но и среди британских консерваторов. Тори были убеждены, что ядром объединенной Европы должен стать англо-французский союз. Но Черчилль отводил Британии иную роль. Он считал, что его стране следует «благословлять и способствовать всем изменениям на континенте», а также «оказывать помощь, выступать гарантом и всячески поддерживать движение к европейскому единству». Но при этом Британия не должна «являться обычным членом союза» и быть ограниченной в отношениях с доминионами и США. «Мы с Европой, но не в ней, – хитроумно объяснял он свою позицию. – Мы связаны с Европой, но не заключены в нее. Мы ассоциированы с Европой, но не поглощены ею». Фактически Черчилль ставил свою страну на один уровень со сверхдержавами – СССР и США. В соответствии с концепцией трех сфер, он рассчитывал, что Великобритания, опираясь на империю и Содружество наций, способна выступить связующим звеном между Старым и Новым Светом.

Многоуровневый характер политики Черчилля позволил в дальнейшем и сторонникам, и противникам евроинтеграции причислить его к своим духовным отцам. Сам же Черчилль благодаря европейской теме вернулся в большую политику. В сентябре 1946 года он выступил в Цюрихском университете с известным призывом «Возродись, Европа!», в мае 1948-го стал одним из инициаторов проведения в Гааге Конгресса Европы, лично возглавив британскую делегацию, в которой из 140 членов было 22 лейбориста. Также он принял участие в двух первых сессиях Совета Европы в Страсбурге в августе 1949 и 1950 годов. Во время Гаагской конференции 1949 года, когда он вошел в зал, все делегаты из европейских стран приветствовали его стоя. О нем стали говорить, как о «самом известном британце на континенте»{383}.