Уинстон Черчилль: Власть воображения

Но в тот момент они ничем не могли помочь в его новом замысле: корнет Черчилль, начав осознавать все мрачные перспективы девятилетнего изгнания в Индии вдали от английской политики и полей сражений, вбил себе в голову, что ему надо уйти из полка и проявить себя в бою где-нибудь на Крите, в Южной Африке или Судане, не важно, где именно. Он обратился к матери, но на этот раз не помогли даже ее обширные связи. 4 августа 1896 г., всего за месяц до отправки 4-го гусарского полка в Бомбей, Уинстон посылает матери письмо, в котором раскрывает свои честолюбивые планы: «Несколько месяцев в Южной Африке могли бы принести мне медаль и, по всей вероятности, ротный отличительный знак. Оттуда я галопом помчусь в Египет, откуда через год-два вернусь еще с парой наград и смогу сменить саблю на портфель». Министерский портфель? Уже? Рассеянный и вечно спешащий Уинстон даже проскочил депутатский период! Он продолжает: «Я не могу поверить, чтобы при стольких влиятельных друзьях, коими вы располагаете, и всех тех, кто готов сделать что-либо для меня в память об отце, это было бы для меня невозможно». И все же оказалось, что никто не горел желанием видеть Уинстона Черчилля в Южной Африке или Египте, и все высокие чины, к которым обращалась леди Черчилль, посчитали более правильным, чтобы молодой корнет проявил дисциплинированность и последовал за своим полком. Жребий был брошен: 11 сентября 1896 г. Уинстон Черчилль поднялся на борт парохода «Британия», следовавшего в Индию…

IV. Пером и шпагой

Ступив на индийскую землю в начале октября 1896 г., Уинстон Черчилль все еще считал, что прибыл к месту своей ссылки, и его первые впечатления только подкрепляли эту уверенность. При выгрузке на бомбейский причал вечно торопящийся Уинстон схватился за стальное кольцо, врезанное в гранит набережной, в тот самый момент, когда шлюпка стала опускаться вниз на откатывающейся волне; в результате он вывихнул правое плечо, и полученная травма мешала ему потом всю жизнь. И это было только начало. Ужасающая жара Южной Индии, раскаленный и пыльный Бомбей, мир и спокойствие, царящие на всем субконтиненте, произвели на нетерпеливого молодого офицера самое удручающее впечатление.

Впрочем, были и приятные сюрпризы. Когда 4-й гусарский добрался два дня спустя до своих новых казарм в Бангалоре, Уинстон обнаружил, что местечко больше похоже на курорт, чем на гарнизонный городок: буйная растительность, ночная прохлада и величественные бунгало с колоннами для господ офицеров Ее Величества… Ему и двум его лучшим друзьям, Реджиналду Барнсу и Хьюго Бейрингу, досталось самое роскошное из них. На жизнь было грех жаловаться: на свое мизерное жалованье Уинстон держал лакея, метрдотеля, сторожа, дворника, трех носильщиков, двух садовников, четырех прачек и шесть опахальщиков! Со службой тоже все обстояло благополучно: он отвечал за выправку и действия на маневрах тридцати пяти солдат, причем уход за лошадьми, занятия по стрельбе и тактической подготовке всегда были для него не утомительной обязанностью, а настоящим удовольствием. Впрочем, распорядок дня исключал саму возможность переутомления: построение в шесть часов утра, полтора часа в седле на учениях, помывка, завтрак, час на конюшне и… свободное время до 16:30. Уинстон тратил его на чтение, коллекционирование бабочек и разведение роз…

В 16:30 наступало время поло, так как Черчилль с восторгом узнал, что именно эта игра была главным и самым серьезным занятием офицеров гарнизона. Еще со времен обучения в Сандхёрсте и Альдершоте он был предрасположен к этому спорту. Всего через месяц после прибытия 4-го гусарского в Бангалор его команда приняла участие в турнире Хидерабада, играя против 19-го гусарского и нескольких туземных полков. Ко всеобщему удивлению, кубок достался новичкам из 4-го, выигравшим у титулованных чемпионов. Корнет Черчилль, с привязанной к корпусу правой рукой, чтобы плечо снова не вышло из сустава, сыграл в этой победе решающую роль, заслужив уважение однополчан. К тому же именно на этом турнире Уинстон был представлен мисс Памеле Плоуден, сразу внушившей ему столь же пылкие, сколь и платонические чувства.