Уиронда. Другая темнота (сборник)

Ногти, покрытые желтым лаком, волосы морковного цвета.

Эрмес умылся перед зеркалом и проглотил пакетик Oki[6], не запивая. Боль в спине, расползающаяся теплыми лучами чуть выше ягодиц, никак не отпускала.

В туалете никого не было. Протяжно пукнув, Эрмес подошел к ближайшему унитазу, не глядя на свое отражение в зеркале.

«Есть, спать, ходить в туалет, страдать, умирать. Какая все-таки странная хреновина – человек», – подумал Эрмес, поражаясь мрачности своих мыслей.

Он тщательно вытер сиденье туалетной бумагой, сел на унитаз и занял себя чтением надписей на стенах. Еще одна постоянная в неопределенности жизни. Куда бы он ни забрался на своем грузовике, на какой бы заправке не зашел выпить кофе, стены туалета всегда хранили письменные свидетельства побывавших здесь путешественников. Все эти люди, выцарапавшие на ДСП или нарисовавшие несмываемым маркером свои каракули, казалось, только что закрыли за собой дверь.

Как обычно, процентов девяносто надписей были непристойными, – в основном предложения или поиск сексуальных услуг с номерами телефонов.

Взгляд Эрмеса задержался на объявлении:

МОЛОДАЯ ПАРА ИЩЕТ ВОЛОСАТЫХ ДАЛЬНОБОЙЩИКОВ ДЛЯ ВСТРЕЧ

И еще:

ШЛЮХА ГАЙЯ – ПОЗВОНИ И ТРАХНИ

Ему стало так противно, что губы невольно искривились в горькой улыбке. А потом Эрмес посмотрел на дверь и почувствовал ком в горле. Среди непристойных надписей и нарисованных членов его внимание привлекли слова, выведенные кислотно-желтым маркером. Они выделялись среди других.

И не только цветом.

Не сбежать с дороги,
от черных омутов, глотающих смолу,
сверни на развязке, доберись до Уиронды,
стань частью этого царства!

Уиронда. Именно это название заставило Эрмеса вздрогнуть. В памяти словно щелкнул переключатель, воскресив воспоминание, которому… сколько лет? Тринадцать-четырнадцать, не меньше, – в то время он только начинал работать дальнобойщиком, был молод, полон надежд и добрых намерений, и дорога ему еще не надоела.

Уиронда. Тогда он впервые услышал это слово, а теперь видел его на стене. Странная штука – человеческая память. Она может хранить всякую бессмыслицу, дурацкую историю, которую рассказал незнакомец. Эрмес слышал ее один раз, на заправке в районе Ро Фьера, где когда-то остановился поспать, и теперь, как по волшебству, эти воспоминания, не утратившие своей яркости, снова воскресли.

Тогда, подремав в кабине, он вышел из машины, чтобы выпить кофе и позвонить Даниэле, которая в то время была его девушкой. На краю клумбы сидели, потягивали пиво и спорили трое дальнобойщиков – от сорока до шестидесяти лет. Парень с татуировкой и длинной бородой до пояса кивнул Эрмесу, протянул банку пива из тазика с водой и льдом.

– Давай к нам, парень, посиди на свежем воздухе, – улыбнулся он, показывая два ряда желтых от никотина зубов. – Не переживай, дорога никуда не денется.

Эрмес не стал отнекиваться, назвал свое имя и услышал, можно сказать, сюрреалистический спор.

– Приятно познакомиться, Эрмес. Я Массимо, а это – Витторио и Роби. Мы говорили о всяких странностях, – объяснил парень с татуировками, показывая жестом на двух других. – Когда проводишь большую часть своей жизни в дороге, с тобой чего только не приключается!

– О да, – согласился Витторио, худой тип с кожей, как у игуаны, и глазами в красной сетке капилляров. В расширенных зрачках читалось желание поговорить. – Я как раз рассказывал, как болтал по сибишке с дальнобойщиком из Бари, Амосом. Амос – это его позывной. Мы часто пересекались, когда ездили между Турином и Миланом, и болтали, пока радио ловило. Так вот. Как-то раз я ехал ночью – дерьмовая была ночка, из тех, знаете, когда опаздываешь и нет времени остановиться, а ты только и думаешь, как бы выпить рюмашку, принять душ и завалиться спать. Мы с Амосом настроились на канал номер пять, несколько секунд поболтали о том о сем, но я его очень плохо слышал. Его голос показался мне странным, измученным, доносившимся откуда-то издалека. Я пару раз спросил у него: «Амос, у тебя сибишка работает, все в порядке, ты уже вне зоны, что ли? Просто такое чувство, что ты где-то далеко». А он ответил: «Да, Витторио, далеко. Я просто хотел попрощаться. Это наш последний разговор. Хорошей дороги», – связь оборвалась, и сибишка как с ума сошла. Послышался треск, странные звуки, какие-то крики… а потом… все замолкло…

Витторио приложил к вспотевшему лбу банку пива, замолчал, загадочно улыбнулся и посмотрел каждому прямо в глаза. Массимо, почесывая бороду, попросил его рассказать, что было дальше; его взгляд говорил о том, что он слышал эту историю уже десятки раз. Другой дальнобойщик, Роби, самый старый и молчаливый, с редкими волосами и грустными глазами, курил вонючую сигарету, низко опустив голову. Витторио продолжил говорить, глядя прямо на Эрмеса.