Уиронда. Другая темнота

Свет и тьма проникают внутрь тебя.

Ты чувствуешь, как Копия, бесконечное скопление тьмы и зубов, вонзается тебе в горло, уши, нос, анус, снова забирается на место, откуда появилась, заполняя тебя и крутя тобой, словно носком, надетым на ногу.

Она ласкает твой мозжечок и облизывает язычок, и в голове проносятся картины: вот Ирен бьет насильника каблуком, Франческини, сгорая, издает звериный вопль, и, наконец, Лучана, которая падает, падает и падает – как летательный аппарат в виде человека, не способный летать.

И теперь есть ты, Копия, и лист бумаги. Он медленно падает на землю, совершенно белый, в такой плотной и пустой тишине, что все теряет смысл.

Ты теряешь сознание. Умираешь. Но не совсем.

И за секунду до того, как оказываешься в другом измерении, на новом уровне существования, повторяешь себе, что за копиром ничего нет.

Абсолютно ничего.

Ничегошеньки.

Но это ненадолго.

Противнус

– Давайте поиграем во что-нибудь противное!

Дети взяли пустой целлофановый пакет. Микеле в него плюнул, Маттиа и Сантина тоже. Марти бросил клок волос, Микаэль – козявку.

– Давайте назовем его Противнус и спрячем в шкафу в классе!

Каждый день ребята добавляли туда что-нибудь, преданно заботясь о слизистой мешанине.

Марко положил ноготь, Сабри – ушную серу, а Джузеппе – корочку запекшейся крови с коленки. Но всех превзошла Кира, принеся молочный зуб.

Когда в 3в классе прозвучал звонок с последнего в учебном году урока, шкаф взорвался.

Падая в обморок, учительница размозжила голову о край стола.

Противнус, покачиваясь, вышел в класс.

Дети со смехом побежали ему навстречу.

И обняли его.

На раскаленном асфальте разлились лужи, долгожданные каникулы оказались призрачной иллюзией.

Озеро без будущего

(с Джаном Марио Молларом)

В кустах рододендрона шелестел ветер, сдувая на водную гладь засохшие цветы. На поверхности воды расходились круги, стирая отражение свинцовых облаков.

Порядком запыхавшись от тяжести рюкзаков и привычки много курить, на горное плато вышли двое мужчин.

Алессио бросил рюкзак на землю и плевком показал на ровный участок, где не было ни больших камней, ни гальки.

– Так, – с улыбкой сказал он, – давай переночуем здесь, а на рассвете начнем. Надо поставить палатку и заготовить дрова.

Пьетро кивнул и стал копаться в рюкзаке, доставая палатку и проверяя, нормально ли удочки пережили долгий переход. Вроде да, но точно он не уверен – Пьетро всего во второй раз в жизни отправился на рыбалку, и эти предметы для него по-прежнему выглядели загадочно. Увидев, что Алессио, его наставник в мире крючков, катушек, приманок и грузил, смотрит с одобрением, Пьетро успокоился.

Вдруг Алессио, почесывая бороду, вопросительно посмотрел на друга и поинтересовался:

– А чего хотел этот старик?

Пьетро перестал рыться в рюкзаке и прокрутил в памяти встречу на тропинке, возле старой хижины, от которой осталась лишь груда камней да ржавых железяк, присвоенных лесом.

– Ничего. Это был «берже́», пастух. Похоже, поддатый. Чокнутый какой-то. Нес всякую чушь про озеро…

Алессио пожал плечами.

– Жизнь у пастухов, конечно, та еще. Все время одни, в любую холодину, понятно, что тяжело, тут поневоле пить начнешь. Неудивительно, что они все немного того… Давай ставить палатку, помоги.

Следующий час они провели в тишине, под теплым солнцем, лучи которого лились в огромную прореху между облаками. Обустройство лагеря было своеобразным ритуалом, и они делали это так много раз за двадцать лет совместных походов, что хватало пары кивков, когда требовалось установить опоры и натянуть тент.

Разложив в палатке спальные мешки и матрасы, парни стали заниматься костром.

Алессио притащил с берега озера большие темные камни и сложил почти идеальное кольцо в нескольких метрах от палатки. Пьетро с ножовкой пошел к оврагу, где валялись остатки десятка, не меньше, кедров, видимо, снесенных сюда лавиной. Сейчас, когда снег растаял, при свете заката, их истерзанные ветрами и выбеленные летним солнцем спутанные ветки напоминали сломанные кости, как будто здесь, на высоте тысячи восьмисот метров, находится кладбище слонов.

Дерево настолько высохло и было так сильно изломано яростью лавины, что ножовка не понадобилась. Несколько раз сходив туда и обратно, они натащили в палатку достаточно валежника, чтобы пожарить сосиски, согреться и пару часов посидеть под звездами.

Они оба знали, что это лучшее время. Все уже сделано, палатка поставлена, можно отдохнуть.

Насвистывая, Алессио принес бутылку Барберы. Они уселись на берегу озера в том удивительном свете, который бывает только в горах и только в час перед наступлением темноты, и подняли пластиковые стаканчики.

– Ну, за что пьем?

– За сиськи, – предложил Пьетро.

– Банально.

– Зато всегда в тему.

– За походы со старыми друзьями.

– Мы не такие старые, – улыбнулся Пьетро, потягивая вино. – За здоровье.

– Да, за здоровье!