Уиронда. Другая темнота

Счастливые воспоминания преследовали его, как голодные звери, высасывая костный мозг, отнимая все силы. Его жизнь превратилась в путешествие без цели по дорогам, которые никуда не вели. Вонючие придорожные кафешки, печенье Grisbì, туалеты, дальний свет фар, сигареты, душевые на заправках, массажные тапочки, невкусная еда, мрачные мысли, ароматизаторы Arbre Magique, остановки. Ему было сорок два, ни друзей (почти), ни денег – накопить он сумел только долги, лишние килограммы на заднице да проблемы со здоровьем. Рентгеновский снимок говорил прямо: «Ну, большую часть последних двадцати с хвостиком лет ты провел, сидя за рулем, так что грыжу межпозвоночных дисков рано или поздно придется оперировать».

Ему было очень одиноко. До чертиков, до отчаяния. Бродяга на дорогах жизни, которого никто нигде не ждал.

Все чаще, проезжая эстакаду, он задумывался о том, чтобы съехать на аварийную полосу, выйти из грузовика и прыгнуть вниз. Раз – и все, и больше никаких проблем и нервов. Может, дело не в Симоне… Когда он видел его в последний раз? Эрмес не смог вспомнить. Но в тот день Симоне выглядел не очень хорошо. Похудел, вокруг глаз темные круги… Видно, как тяжело сын переживал развод.

Сигнал, резкий, как крик умирающего на больничной койке, вернул Эрмеса в реальность.

Он ударил по рулю, сунул в рот Camel и постарался сосредоточиться на дороге, которая должна была привести его на склад в отдаленном районе Кракова: он вез очередную партию мебели «made in Italy»[5].

Ехать еще очень далеко.

Цифровой хронотахограф, который контролировал скорость, продолжительность периодов отдыха и пройденных километров, сообщил, что в течение получаса он должен остановиться в первый раз. Правила безопасности передвижения коммерческих автомобилей были жесткими – сорок пять минут отдыха каждые четыре с половиной часа, максимум девять часов в день за рулем, не больше пятидесяти шести часов в неделю. Некоторые обманывали систему, подключая к хронотахографу всякие дорогие приборы, которые искажали его показания, но Эрмес удерживался от искушения. Ведь если поймают – лишат прав месяца на два, не меньше.

Он вел грузовик по трассе А4; примерно через пятьдесят километров будет съезд на Верону. Впереди еще одиннадцать-двенадцать часов за рулем. Из Турина он выехал в четыре утра, когда только показавшийся из-за горизонта огненный шар восходящего солнца зажигал на отбойниках ослепительные блики. Может, включить радио Си-Би – сибишку, как они называли его между собой, – и поболтать по дороге с коллегой, который ехал в ту же сторону? Нет, не стоит. Опять будут одни и те же разговоры. Они ему не помогут.

На шоссе становилось все оживленнее. Сотни людей, закрывшись в своих металлических коробках, привычно выехали на дорогу, чтобы добраться до офиса и окунуться в рабочую рутину. За стеклами машин виднелись ничего не выражающие лица, а руки, лежащие на руле, были безжизненными и бледными, как у манекенов в витринах магазинов.

Сначала Ленци уставился на колеса проезжавшего мимо грузовика, точно такого, как у него, а потом снова посмотрел на дорогу. Метрах в трехстах стая ворон прыгала по аварийной полосе, поклевывая мягкую ткань и с жадной решимостью вырывая куски плоти.

Заинтригованный Эрмес немного отпустил педаль газа – лежавшее на асфальте тело было слишком большим для кошки или собаки и вроде бы шевелилось.

– Что это за херня?..

Проезжая мимо, он наклонился в сторону пассажирского сидения, чтобы получше все разглядеть, и едва не выронил сигарету изо рта.

Среди трепыхавшихся черных крыльев, суетившихся одинаковых голов и клювов он мельком увидел руку, упирающуюся в асфальт и покрытую сгустками крови, руку, которая могла принадлежать миниатюрной девушке или ребенку. Все остальное закрывали тела огромных птиц с блестящими, как битум, перьями.

Пара секунд, и видение исчезло.

Эрмес посмотрел в зеркало заднего вида, но увидел только, как вороны чистятся и перелетают на запущенную, заросшую сорняками площадку, которую они облюбовали. Никакого тела не было. Никакой руки. Эрмес потер глаза и сунул сигарету в пепельницу.

Нужно остановиться и выпить кофе, да. Сделать очередную остановку в «потрясающем», как обещала реклама, «несуществующем» месте, выпить очередной эспрессо, получить очередную изжогу.

Он съехал с шоссе и через десять минут припарковал «Сканиа» на стоянке для грузовиков.

Эрмес отдал бы все что угодно, лишь бы прогнать боль в спине и стереть из памяти картинку, как лупоглазые вороны топчутся вокруг маленькой беспомощной руки.

Слишком много масла. В круассанах на заправке было слишком много масла. Но он все равно их ел – всегда один и тот же привычный вкус. Это вызывало приятное чувство стабильности.

Эрмес выпил кофе, поблагодарил толстую кассиршу с выцветшими глазами, которая выжимала апельсины за стойкой, и потащился в туалет.

В нос ударил запах застоявшейся мочи и моющих средств. Почему-то подумалось о бывшей жене и сыне. Прошло несколько секунд, прежде чем он смог вспомнить их черты, их смех и то, как они произносят его имя.