Уйти чтобы не вернуться (СИ)

Андрей на поверку оказался слабаком, хотя во время ареста гнул пальцы похлеще вора в законе из моего времени, но после первых ударов кнутом завизжал, словно свинья под ножом. Я даже сам испугался, что Павел Сирота перестарается и выскочил из кладовки в кузницу. Однако визг старшего Борецкого явно не соответствовал нанесенному ущербу, поэтому я приказал Сироте продолжать в том же духе и вернулся в кладовку.

Неизвестность порой намного страшнее событий, которых человек боится, поэтому вопли Андрея нагнали ужаса на арестованных. Марфа Борецкая сломалась минут через десять и, извиваясь как змея, подползла к моим ногам. Я вынул у нее изо рта кляп и холодно спросил:

– Что уважаемая боярыня вы желаете мне сообщить?

– Не убивай моего сына боярин, не знает он ничего толком! Я все расскажу, всех отдам на расправу, только не трогай детей! – заявила злобно зыркая глазами Марфа.

– Ну, если вы так настойчиво просите, то я пойду вам на встречу и вашего сына больше не тронут, однако не стоит меня обманывать! Если вы светлая боярыня надумали просто выиграть время и станете мне врать, то на дыбу пойдете последней, а для начала посмотрите, как мучаются ваши дети!

– Побойся Бога Алексашка! Нешто ты такой аспид бессердечный, что малых детей терзать будешь!

– Это твой Андрей дите малое? Да этого бугая оглоблей не зашибешь! В том, что сейчас творится ваша вина и аспидом меня обзывать тебе не след! Про Бога вы первые забыли, когда руку на Владыку подняли и держали его в узилище как холопа безродного! Не тебе проповеди мне читать, когда на самой грехов как на сучке блох! Лучше подумай о том, как тебе попасть в монастырь грехи отмаливать, а не на дыбу! – ответил я и вышел из кладовки в кузницу.

Сирота лениво охаживал кнутом висящего на потолочной балке Андрея Борецкого. Ноги боярина едва касались пола и тот громко вопя, извивался словно червяк на крючке.

– Хватит с него Павел, еще зашибешь до смерти этого урода, – приказал я.

– Выживет эта тварь, я только слегка его приласкал, а он разорался, словно его убивают. На жалость падла давит, я ему даже шкуру нигде не попортил. Меня в детстве куда сильнее секли, а тут и крови не видно! Вчера, когда мы его вязали, лаялся как собака, а сам после первого удара обгадился. Боярин – блин! – ответил мне Сирота выражением, подхваченным от меня.

Я внимательно осмотрел сулящего боярина и убедился, что Павел действительно не изувечил допрашиваемого, а поэтому приказал:

– Сирота, поймайте курицу и отрубите ей башку, да залейте куриной кровью этого ублюдка, чтобы выглядел, будто с него шкуру содрали. Пасть ему заткните и дерьмом намажьте, чтобы воняло. Сейчас боярыню сюда приведу, пусть полюбуется как каты (палачи) ее сына пытают до смерти!

– Ну и хитер ты командир, а я грешным делом решил, что ты слабину дал. Мне бы такое и в голову не пришло, вот почему ты боярин, а я у тебя в холопах.

– Хвалит языком молоть, ты лучше делом займись, а я пойду, подышу свежим воздухом, – строго пресек я лесть Сироты и вышел во двор.

Не успел я отойти от кузницы на десяток шагов, как увидел, что мне навстречу бежит Мефодий Расстрига.

– А ты, какими судьбами здесь оказался? – удивленно спросил я Мефодия.

– Еремей Ушкуйник приказал срочно тебя разыскать, вот я с десятком дружинников и поскакал тебя разыскивать.

– Случилось что, или просто решили узнать, где я задержался? – спросил я с тревогой.

– Случилось командир, случилось! – с улыбкой ответил Расстрига.

– Мефодий не тяни кота за хвост, а говори толком! И без твоих загадок голова идет кругом!

– Командир не ругайся, я сейчас расскажу все по порядку. Утром на 'Ве'че' народ новгородский выбрал 'Посадником' Еремея ушкуйника. Теперь он глава города, – торжественно произнес Расстрига.

– Ну, слава Богу, а то я, глядя на твою хитрую рожу, решил, что в Новгороде снова буча началась! И это все? – перебил я Мефодия.

– Нет, конечно. Ушкуйники, что с тобой на мосту через Волхов бились, выкликнули тебя 'Степенным посадником', так что бери воевода под свою руку всю дружину новгородскую! Когда мы из Вереи сбежали, то я грешным делом думал, что недолго удастся нам бегать, пока не поймают и срубят наши буйны головы, а ты вон как высоко поднялся! Видимо сам Господь тебя направляет, чтобы утвердилась на Руси истинная вера Православная!

– Вы что, там совсем охренели? – только и сумел я произнести в ответ на слова Расстриги.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ